тростниковую подстилку. Невозмутимо чавкая, осел поднял лохматую голову и навострил длинное ухо. Хитрый глаз уставился на пришельцев. Сэр Мармадьюк отступил в сторону:
- Ева-Энн, позволь представить тебе Горация, нашего спутника в предстоящих странствиях.
- О, - звонко рассмеялась Ева, - какой у него умный взгляд!
- Примечательный факт, дитя мое, учитывая, что это всего-навсего осел!
- Но бедняжка голоден, Джон, посмотри, он совсем изголодался!
- Удивительно! - озадаченно согласился сэр Мармадьюк. - Гораций уже управился с шейным платком отнюдь немалых размеров, который вкупе с этой тростниковой подстилкой был призван утолить желания ослика. Но, похоже, этого не произошло. Этот осел - самая большая загадка на свете.
Ева засунула руку в корзину, извлекла большую морковку и протянула ее Горацию. Тот поднял морду, шершавый нос обнюхал соблазнительный овощ, и подстилка вмиг была забыта. Бархатистые губы деликатно приняли подношение из рук девушки.
- Он очень милый! - с восторгом сообщила Ева-Энн.
- Удивительно, - повторил наш джентльмен.
- Его надо почистить, Джон!
- И верно, при ближайшем рассмотрении животное выглядит до крайности неопрятным, дитя мое. Но пойдем посмотрим на наши остальные приобретения.
И как приятно было наблюдать, с какой радостью Ева-Энн рассматривала каждый предмет. Особенно заинтересовали ее помятые котелки.
- Они придутся так кстати, Джон! - воскликнула она, не отрывая горящих глаз от почерневших бесформенных уродцев.
- Два котелка и чайник! - несколько уныло откликнулся сэр Мармадьюк. Один котелок, как мне сказали, без ручки, и оба они отвратительны на вид. Нужно немедленно их выкинуть...
- Ни в коем случае, Джон! Я их почищу, и они заблестят как новенькие.
- Ты не устаешь поражать меня, дитя мое!
- А вот и палатка! - восторженно воскликнула Ева.
- Палатка, - он помрачнел еще больше, - при ближайшем рассмотрении выглядит не менее отвратительно, чем посуда.
- Перестань, Джон, просто она такого цвета.
- С огромной дырой! - вздохнул он обреченно. - Хотя мне дали совет прикрыть ее крышкой от котелка...
- Ничего страшного, я зачиню дыру, Джон.
- И тем не менее, Ева-Энн, палатка эта - одно расстройство.
- Зачем же ты купил ее?
- Во-первых, потому что продавалась только эта палатка, и, во-вторых, издалека она выглядела вполне прилично.
- Ты дорого за нее заплатил, Джон?
- Мне показалось, продавец был доволен.
- Что ж, это очень милая палатка, она мне нравится, - решила девушка.
- Благослови тебя Господь, дитя мое, ты слишком добра! Тебе придется довольствоваться этим неприглядным сооружением, пока мы не приобретем что-нибудь получше.
- Но мне не нужно ничего лучшего, ты и так очень добр и внимателен ко мне, эта палатка...
- Последний владелец, - сэр Мармадьюк с сомнением взглянул на полотняное сооружение, - выглядел довольно опрятно. И все же думаю, ее следует хорошенько встряхнуть и переставить на новое место, скажем, вон под то дерево, если ты согласна ночевать сегодня в этой лощине.
- Да, здесь очень удобно, и главное, уединенно. Вон там течет ручей, что тоже кстати, так что давай останемся здесь. Надо подогреть пирог. Я разведу костер.
- А я займусь палаткой.
Сняв сюртук, сэр Мармадьюк принялся за работу, и в конце концов не без труда сумел-таки свернуть палатку, совладав с путаницей из колышков и веревок. Он перетащил палатку на облюбованное место недалеко от журчащего ручья, где тенистые деревья и кусты создавали некое подобие беседки из листьев.
До сих пор погода стояла совершенно безветренная; сонная листва едва колыхалась под слабым дуновением ветра, но как только сэр Мармадьюк начал устанавливать палатку, налетел внезапный порыв ветра, словно присланный какими-то злобными духами. Ветер игриво подхватил холст, и то, что секунду назад являло собой безобидную палатку, вмиг обернулось в своевольным чудовищем, которое вырывалось из рук, легкомысленно порхало вокруг нашего героя, хлопало его по голове, путалось в ногах, словом, развлекалось вовсю. С достойным восхищения терпением сэр Мармадьюк пытался успокоить этот полотняный вихрь, но время шло, а все попытки нашего героя оканчивались ничем. Постепенно он разъярился, и борьба с непокорным сооружением приняла жестокий и беспощадный характер. Сэр Мармадьюк метался взад и вперед, размахивал руками, топал ногами, но чудовище лишь злобно хохотало и бесновалось на ветру.
Когда Ева направилась к ручью за водой, она обнаружила сэра Мармадьюка, без сил привалившегося к стволу дерева. И тут-то, конечно же, ветер стих, а чудовище успокоилось. Сэр Мармадьюк, задыхающийся и вспотевший, повернулся к Еве, которая прислонилась к дереву в приступе беззвучного хохота.
- О, Джон, - наконец выдохнула она. - прости за этот смех, но... Джон!
Сэр Мармадьюк надменно вскинул голову:
- Ева-Энн!
- Нет! - сквозь смех проговорила она, - только не напускай на себя такой величественный вид, Джон!
Сэр Мармадьюк рассмеялся.
- Клянусь небом, - воскликнул он, горестно взирая на бесформенный ком у своих ног, - всякий, кому удастся справиться с этим чудовищем без посторонней помощи, заслуживает уважения и восхищения.
- Тогда позволь мне помочь тебе.
И вот вместе им удалось установить палатку. Ева довольно осмотрела результат и воскликнула:
- Как здорово путешествовать!
- Пока не испортилась погода, - брюзгливо заметил джентльмен.
- Какая разница, если ты счастлив!
- А ты счастлива, Ева-Энн?
- Да, - ответила девушка, но тут же ее глаза помрачнели. - Да, счастлива, пока не начну вспоминать.
- Тогда забудь, - посоветовал он, - забудь обо всем, дитя мое, забудь об этом мире и его тревогах.
- Но забудет ли мир о нас, Джон?
- Конечно, забудет. Пройдет время и забудет, как забывает обо всех и обо всем.
- Ты уверен, что здесь я в такой же безопасности, как и в Лондоне?
- Абсолютно! - кивнул он.
- А ты счастлив, Джон?
- Да, как это ни странно!
- Но почему?
- Бог знает, может, из-за чувства новизны.
- И только, Джон?
- А, может, из-за моего необычайного аппетита.
- И все, Джон?
- Дитя мое, ты невыносимо любопытна.
Тут Ева-Энн быстро взглянула на него и так же быстро отвела взгляд. Он удивленно спросил:
- Что случилось?
- Ничего.
- Но ты рассердилась.
- Нет! - она раздраженно дернула прелестными плечами.
