- Мне все равно! - воскликнула она. - Мне все равно, лишь бы мы были вместе, и ты находился в безопасности.
- Все равно? - повторил он. - Что ты имеешь в виду?
- Совсем все равно! - кивнула девушка. - Мне безразлично, в каком направлении мы пойдем.
- Боже! - воскликнул сэр Мармадьюк. - Одно время у меня возникло подозрение, что твои суждения основываются на здравом смысле.
- Увы, боюсь, что это не так, - печально вздохнула Ева.
- И слава богу! - с горячностью откликнулся джентльмен.
- Неужели ты рад этому, Джон? - удивленно спросила девушка.
- От всего сердца, дитя мое, ибо на свете мало имеется вещей, раздражающих меня больше, чем Здравый Смысл.
- Но ведь, - она подняла на него свои ясные серые глаза, - большинство добродетельных людей гордятся тем, что обладают им.
- Думаю, так считают закоренелые эгоисты, - кивнул он, - несчастные существа, на которых лежит печать проклятья, и им вряд ли когда-нибудь удастся вкусить прелести Аркадии..
- Твой кофе стынет, Джон!
- Кофе? - воскликнул он. - Кофе! Я веду речь об Аркадии...
- Я слышу, Джон. Пожалуйста, пей кофе, горячий он куда вкуснее...
- Вот голос здравого смысла! Кофе, и правда, восхитителен! - он с видимым удовольствием опустошил чашку и протянул ее девушке за новой порцией.
- Так, значит, - сказала она, возясь с кофейником, - я все-таки подвержена здравому смыслу?
- Лишь изредка, - ответствовал он, с интересом наблюдая за движением ее очаровательных губ. - Разве кто-нибудь слышал о здравомыслящей богине или дриаде? Это невозможно и совершенно абсурдно. Поэтому я питаю большую надежду, что у тебя не больше здравого смысла, чем у меня.
- Объясни же мне, Джон, разве здравый смысл не означает мудрость?
- По моему глубокому убеждению, он зачастую является противоположностью мудрости. У него имеются иные названия - осторожность, благоразумие, расчетливость. Здравый смысл - вещь такая обыденная, он нагоняет скуку и подрезает крылья воображению. Он спутывает ноги тем, кто стремится к приключениям, ибо здравый смысл любит проторенные и безопасные пути.
- Но разве это плохо, Джон?
- Это оковы, Ева-Энн!
- А что такое Аркадия? Где это, Джон?
- Французы, будучи исключительно дерзким народом, утверждают, что Аркадия находится в Париже, и именуют ее Елисейскими полями; саксонцы зовут ее Валгаллой, буддисты именуют Нирваной, греки - Элисием, а иудеи - Эдемом. Но все истинные жители Аркадии знают - это страна великих и простых вещей, где у входа нас встречает удовлетворенность.
- А ты сейчас испытываешь чувство удовлетворения, Джон?
- Да.
- Благодаря кофе и ветчине?
- И кое-чему еще.
- Чему же?
- Во-первых, тебе, дитя мое.
- О! Как я могу принести тебе удовлетворение?
- Ты такая, какой я тебя и представлял.
- О! - снова произнесла девушка и недоуменно взглянула на джентльмена.
- Ты простодушный ребенок, к которому я испытываю глубокое почтение за присущую ему доброту.
- Почтение? - ошеломленно переспросила она. - Ты.. ты действительно испытываешь ко мне почтение?
- Несомненно!
- Но я не ребенок, Джон. Я женщина, да, да, я женщина! - вскричала она с такой страстью, что он удивленно посмотрел на нее. - Да, я действительно женщина, и не такая уж простодушная, как тебе кажется.
- В самом деле, Ева-Энн?
- Да, в самом деле, Джон, ибо я... я... просто женщина.
- Конечно, - улыбнулся он. - Ты умудренная личность двадцати двух лет, а я в настоящий момент беззаботный мальчишка сорока пяти лет от роду! Чем не чудесная мысль! И все же, клянусь небом, я действительно чувствую себя мальчишкой, который не обременен ни заботами, ни обязанностями, если, конечно, не считать тебя, дитя мое!
- Неужели обо мне нужно заботиться?
- Конечно.
- Меня это беспокоит, Джон!
- Но я рад этим заботам, Ева-Энн, и мне будет грустно расстаться со ними.
- Расстаться? - печальным эхом отозвалась девушка. - Ты имеешь в виду, когда мы попадем в Лондон?
- Да. Но ведь мы еще не в Лондоне.
- Когда ты хотел бы попасть туда, Джон?
- Я не хочу! - Он оглядел залитые солнцем окрестности. - Я предпочитаю Аркадию, где полет жаворонка радует душу, а каждая трапеза - истинный праздником. Да, безусловно, я предпочитаю Аркадию.
- Я тоже, Джон.
При этих словах он обернулся к ней, и взгляды их встретились. Она не отвела глаз, но все ее лицо, от нежной округлой шеи до чистого высокого лба внезапно залил жаркий румянец.
И в этот момент на сцене появился новый персонаж - кусты зашумели, и на поляне возник лохматый пес сомнительной наружности. Собака зарычала, обнажив клыки. Сэр Мармадьюк протянул руку за валявшимся неподалеку почесывателем, но Ева приподнялась на коленях и ласково позвала собаку. Та перестала рычать, насторожила ухо и внимательно посмотрела на девушку. Наконец, изучив ее с ног до головы, собака подошла к Еве и позволила ей погладить себя, продемонстрировав недюжинную сообразительность.
Листва зашумела снова, и показался человек - крепкого сложения, с квадратным подбородком и бычьей шеей, лицо его обезображивали многочисленные шрамы. Наметанный глаз нашего джентльмена мгновенно оценил пришельца. При виде незнакомцев человек остановился, затем, опираясь на дуло собственного ружья, подошел ближе, внимательно рассматривая джентльмена и девушку.
- Надеюсь, вам здесь удобно? - осведомился он.
- Благодарю вас, очень! - кивнул сэр Мармадьюк.
- Жаль.
- Отчего же?
- Оттого что это частная собственность, приятель. Предположим, я сейчас прикажу вам собираться.
- Да, - спокойно ответствовал сэр Мармадьюк, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца.
- Что да?
- Предположим.
- Что предположим?
- Что вы прикажете мне 'собираться'.
- Ну, я это и имел в виду, приятель.
- И я тоже.
- О, Господи, ну и что дальше?
- Как что? Предположим, я соберусь.
- Эй, ваша молодая жена пичкает моего Твистера свежим хлебом! Поосторожнее с собакой, мэм, пес еще совсем молодой, может и укусить.
- Нет, - Ева улыбнулась, - твоя собака не сделает мне ничего плохого. Я люблю животных, и они отвечают мне тем же.
