- Только два человека, сэр. Они живут в Лондоне.
- Вот как? Двое знакомых в Лондоне?
- Я им очень многим обязан. Это те, кто приютили меня, когда я был не в себе... кормили, поили, всячески старались помочь.
- Достойные люди! Значит, ты им благодарен?
- Не могу выразить, насколько благодарен, сэр. Уж и не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Джаспер Шриг с капралом Диком.
Длинные ловкие пальцы неожиданно замерли. Дэвид поднял голову и наткнулся взглядом на внимательные глаза сэра Невила. Их странный блеск пробудил в молодом человеке смутное беспокойство. Но тяжелые веки тут же погасили эти огоньки, и сэр Невил опять принялся за персик.
- Невероятно! - пробормотал он. - Поразительное совпадение! Я, по случайности, знаком с Джаспером Шригом... Он ведь сыщик с Боу-стрит?
- Да, сэр, о нем я и говорю.
- И ты, естественно, хочешь разыскать его, чтобы поблагодарить?
- Конечно, сэр!
Сэр Невил негромко вздохнул.
- Это похвально!... Да, а почему ты ничего не пьешь, племянник? Это вино из Опорта - почтенный возраст и редкостный букет. Непременно отведай.
- Спасибо, сэр, но после той кошмарной ночи я больше не пью вина и, вероятно, никогда уже не буду пить. Оно вызывает у меня отвращение.
Сэр Невил совсем утонул в своем кресле, дядюшкин заостренный подбородок погрузился в жабо на груди. Снова встретившись с внимательным взглядом полуприкрытых глаз-буравчиков, Дэвид вновь почувствовал то же смутное беспокойство.
- Итак, племянник отказывается составить компанию родному дяде.
- Простите, сэр.
- Что ж, такая воздержанность достойна только подражания, - рассудил сэр Невил. - Пожалуй, я тоже не стану сегодня пить, а вместо этого попиликаю-ка лучше на скрипке! - Сэр Невил с неожиданным проворством вскочил на ноги, заковылял к большому шкафу и вскоре, прихрамывая, вернулся со скрипкой и смычком в руках. - Это очень старый инструмент, племянник! сказал он, бережно погладив скрипку тонкими пальцами. - Старый и мудрый и выдержанный, как вино. Он видел на своем веку много добра и зла, он может смеяться над глупостью, петь от радости и рыдать от скорби. Прислушайся!
И, прижав скрипку острым подбородком, сэр Невил поднял смычок и коснулся им струн. Скрипка отозвалась и запела чистым нежным голосом. Сэр Невил играл, и в искрометную, полную веселья мелодию, от которой так и подмывало пуститься в пляс, внезапным диссонансом ворвался грозный удар судьбы, который сменился мрачно-торжественным похоронным маршем и полными безнадежного горя и муки рыданиями. Потом скрипка издала горестный стон, заплакала жалобно и наконец, печально вздохнув, умолкла.
Сэр Невил с сожалением опустил смычок.
- Вот так-то, мой племянник, такова мудрость старой скрипки, познавшей тщетную суету, которую люди зовут Жизнью.
- О, сэр... - начал было Дэвид и запнулся, не находя слов. - Вы... вы настоящий маэстро!
- Ну уж и настоящий!
Бросив на него быстрый взгляд, словно желая убедиться в искренности восхищения, сэр Невил улыбнулся.
- Прошу вас, сэр, продолжайте!
Сэр Невил засмеялся.
- Ей-Богу, ты мне льстишь. Но, если ты действительно любишь музыку, я тебе сыграю еще, или лучше миссис Белинда споет для нас обоих.
И он взял со стола серебряный колокольчик. Почти в ту же секунду бесшумно вошел лакей и поклонился, ожидая приказаний.
- Попросите, пожалуйста, миссис Белинду прийти в органную.
Слуга молча удалился, а сэр Невил встал и повел гостя в тускло освещенный зал. Вскоре послышались быстрые легкие шаги, шелест платья, и перед обоими Лорингами предстала миссис Белинда.
- Что ты хочешь, Невил? - тихим, нежным голосом спросила она. - Мне что-нибудь сыграть?
- Моцарта, моя милая! Божественного Моцарта, который выразил своей музыкой больше, чем можно сказать словами.
Миссис Белинда, показавшаяся еще тоньше и девически-стройнее, чем в прошлый раз, когда ее видел Дэвид, послушно села к огромному инструменту, маленькие пальчики забегали по клавиатуре, и внезапно сверху хлынул стремительный водопад, все вокруг затопили мощные голоса труб и, поднявшись каскадом до немыслимых высот восторга, затихли. Остался только плеск струй, тихое журчание, сопровождаемое страстным и нежным плачем скрипки.
Целый час играли они сочинения покойного маэстро, и все по памяти, без всяких нот. Наконец сэр Невил остановился и перевел дух.
- Достаточно, Белинда! А теперь спой нам что-нибудь.
- Хорошо, Невил, я спою вам... песню, которую ты написал когда-то... когда мы оба были молоды.
- Нет, нет! Спой что-нибудь более достойное твоего голоса.
- Но, Невил, твоя песня - это лучшее из всего, что я пою. Вот, послушайте.
Снова заиграл орган, и под его чарующие звуки вдруг зазвучал удивительно глубокий голос. Дэвид поразился контрасту между голосом, которым Белинда говорила, и тем, которым сейчас пела:
Закат померк, и тихо ночь
Простерла бархат крыл.
И слезы всех, кому невмочь,
Сон благодатный гонит прочь,
Забвенье дарит сил.
О Смерть, ты просто долгий сон,
Мне зов не страшен твой.
Умру - не плачьте, знайте: он
Под саван ночи положен,
В забвенье и покой.
- Ну и ну! - воскликнул сэр Невил, едва замер последний аккорд. - Надо же, как я был сентиментален в молодости! Ей-Богу, настоящий мечтатель. Увы, все в прошлом!.. Но время не властно над твоим чудным голосом, Белинда. Благодарю тебя. Ты, как всегда, утешила меня. Может статься, я сегодня даже засну... Доброй ночи!
Дэвид, в свою очередь пробормотав слова благодарности, коснулся губами маленьких крепких пальчиков миссис Белинды и проводил ее взглядом. Белинда исчезла быстро и тихо, словно тень, и Дэвид еще долго терялся в догадках, почему она показалась ему такой несчастной. Потом понял: из-за седины.
- Да, - вздохнул сэр Невил, - пожалуй, я смогу уснуть. Впрочем, как знать! Бессонница стала для меня настоящим проклятьем, сэр. Ложиться в это время в постель - только зря мучиться, и я часто брожу по дому, как неприкаянный. Так что, если вдруг услышишь спозаранку мою колченогую походку, знай: это мое проклятье... Теперь я понимаю, что спать, не видя снов, - это самый настоящий дар небес... Все забывается, стихает боль, душевная и телесная, восстанавливаются силы... А вот и Джордан, он посветит тебе и проводит до постели. Доброй ночи, сэр. Желаю крепкого сна!
Глава XV,
в которой происходят некие ночные события
Эту вещь зоркий взгляд Дэвида заметил сразу, как только за молчаливым слугой закрылась дверь. Мельком оглядев богато убранную комнату с дорогой мебелью, великолепными коврами и стенами, обитыми кожей, молодой человек почувствовал желание получше рассмотреть картину, которая, по-видимому, не просто висела на стене, а была в нее вделана. Картина представляла собой портрет джентльмена в парике. Тяжелые черты лица на темном фоне и мрачный взгляд придавали джентльмену чрезвычайно зловещий вид. Его взгляд исподлобья как будто следил за каждым движением гостя и словно стремился привести его в замешательство. И действительно, портрет так действовал Дэвиду на нервы, что он почти бессознательно все время ловил на себе неодобрительный
