- Грустно мне, что я вынужден пренебречь твоим гостеприимством и отказаться от вина. Но это можно поправить, я разрешу тебе привязать мех к седлу моего коня!
В мгновение ока два гунна притащили огромный бурдюк и приторочили его к седлу.
Старик лег в траву рядом с конем и с нетерпением принялся ждать зари. С первыми лучами он осторожно оглядел спящий лагерь, взобрался в седло, с удовольствием постучал по притороченному к седлу меху и поскакал вдоль ущелья.
Довольный своей мудростью и ловкостью, он, покачивая головой, мчался вдоль гряды, пока не достиг тех мест которые описала Аланка. Тут он остановился, спешился и принялся искать следы в траве. Очень скоро он обнаружил след вывернутого копыта и быстро определил направление, по которому ехала Любиница. Затем припал к меху и стал жадно глотать вино, подобно рыбе, попавшей с суши в родную стихию.
- О боги, у такого пса и такое вино! Единственное добро, которым обладает этот вонючий пес. Клянусь Перуном, я, так и быть, пощажу его, если мы встретимся. Ведь я неплохо подкрепился за его счет.
Он тщательно завязал мех, прикрепил его к седлу и поехал дальше.
Припекало солнце, вино разморило старика, и ему захотелось прилечь под кустом.
'Нельзя, если держишь счастье за хвост, не выпускай его! Иначе не сможешь схватить его за голову'.
Весь день без отдыха ехал он. Примятая влажная трава указывала путь. К ночи он добрался до пересохшего русла и нашел там сумку, которую Любиница в страхе забыла на земле.
'Ее еда', - обрадованно подумал он, спешившись и взяв сумку в руки. Вокруг кишели муравьи, привлеченные запахом съестного. Радован выбросил в траву остатки, сумку прихватил с собой.
'Почему она ее бросила? Непонятно! Может быть, ее спугнул кто-нибудь? Ведь пастухи - настоящие дьяволы. А если на нее напали? Бедняжка! Плохо придется тому, кто дерзнул сделать это! Проклятье его собачьей утробе! Уж я расправлюсь с ним'.
Сердито бормоча угрозы, старик на коленях пробирался сквозь траву, в поисках следа. Раздвинув тростник, он дополз до лужи и тут в грязи заметил отпечатки конских копыт и ног Любиницы. Наклонясь к ясно различимому следу маленькой ступни, старик пальцами провел по нему, словно лаская девичью ногу.
- Погоди, бедняжка, сиротка, горлица, - Радован едет за тобой! Еще два дня продержись - я найду тебя. Потому что нюх мой потоньше собачьего, стоит мне захотеть, конечно. Не за всяким пошел бы я по следу в степи, словно волк за потерянной овцой, но за тобой... я поклялся!
Вслед за ним к луже подошел конь и принялся цедить грязную воду.
- Напивайся вдоволь! Она тоже поила здесь коня и сама напилась. А я не пью такой воды. Даже чистая, родниковая мне боком выходит. Камнем ложится на желудок.
Он дождался, пока конь напьется, вывел его обратно и осторожно отвязал с седла мех. Напившись как следует, он снова завязал его, облизнул губы и похвалил Тунюша.
- Странное дело! И у шелудивого гада всегда найдется что-нибудь хорошее... Даже у Тунюша. Как я решил, так тому и быть: пощажу тебя, Тунюш, ради твоего вина!
Приторочив мех, он взглянул на солнце и осмотрелся по сторонам.
- Надо до ночи разыскать людей! Волков я не боюсь, но их мерзкие челюсти именно сегодня мне ни к чему.
Старик еще раз взглянул на след и помчался к югу. Прежде чем стемнело, он уже был в селении пастухов и, увидев, что он готовят ужин у огня, храбро направился к ним. Хмурые лица аваров, герулов и славинов встретили его. Но Радован хорошо знал этих людей. Он быстро завоевал их расположение красноречием и мудростью. Лица хозяев просветлели, и пастухи угостили миролюбивого гостя на славу, словно их посетил какой-нибудь князь или сам аварский каган. Даже коню его кинули сноп немолоченного ячменя. Радован разошелся и, отбросив всякие колебания, принялся осторожно расспрашивать о Любинице. Старик сказал, будто его сын, отличный певец и чародей, заблудился и что он разыскивает его.
Пастухи ответили, что ребятишки видели странного паренька, который подбирался к костру. Они убежали, а когда вернулись обратно, паренек исчез и вместе с ним исчезла репа с огня.
Радован удивила и обрадовала эта весть.
- Отведите меня завтра к этому костру, и я примусь за розыски. А если вы поможете мне, я заговорю вам скот: овцы ваши будут приносить по трех ягнят, коровы - по два теленка, а козы будут плодиться, как кролики! Вот так отплатит вам чародей, если он найдет парня!
Пастухи до земли кланялись Радовану, женщины приносили ему детей, чтоб он снял с них злые чары, а мужчины предлагали сопутствовать ему в поисках мальчика до самого Гема и даже дальше.
Довольный Радован улегся на овечьей шкуре.
На рассвете пастухи проводили певца к костру, где была замечена Любиница, а затем все рассыпались по лесу в поисках конского следа. Вскоре из чащи раздался радостный крик; все сбежались на наго, и Радован сказал, что он узнает след своего сына.
Толпа бросилась по следу, исчезнувшему в зарослях, сломанные ветки указывали путь девушки. Ни малейший знак не укрылся от острого взгляда диких обитателей свободной земли. Они состязались между собой, кто первым найдет юношу. Каждый хотел получить от чародея как можно больше. А Радован гордо следовал сзади, изредка произносил мудрое словечко, раздавал похвалы и обещал наделить стада богатым приплодом.
Около полудня по лесу разнесся печальный вопль. Со всех сторон поспешили туда пастухи. Радован, хлестнув коня, тоже бросился за ними. Подъехав, он увидел, что варвары, раскрыв рты, уставились в землю и показывают руками на подпруги, остатки седла и обглоданные кости, разбросанные далеко вокруг.
Перепуганный Радован птицей слетел с коня. Он мгновенно узнал гуннскую уздечку, седло, подпруги. Затрясшись, кинулся он искать вывернутое копыто. Схватил какой-то черный сучок, поднял, осмотрел. Копыто выпало из рук старика, нижняя губа его отвисла, лицо сморщилось, и, зарыдав, он повалился на землю. В отчаянии катался он по траве, по мху, рыл ногтями землю, выдергивая зеленые побеги, и ревел, как раненый кабан. Пастухи стояли вокруг, издавая протяжные вопли. Радован уткнулся лицом в землю, рыдания его постепенно утихли, только плечи судорожно вздрагивали. Потом он медленно повернулся, встал и еще раз взглянул на останки коня. Гнев охватил его. Подняв кулаки, он бросился на пастухов со страшными проклятиями и стал колотить и пинать их:
- Прочь, прочь, собачьи морды, разбойники, убийцы моего сына! Вы загнали его в волчью пасть! Почему вы не позвали его на ночлег? Прочь, говорю я вам, иначе я так отделаю ваше стадо, что сегодня же ночью подохнет все, что мычит и блеет! Прочь, убийцы, прочь от несчастного отца!
Испуганными тенями исчезали в лесу пастухи, а певец продолжал вопить, хотя возле него не было уже ни одной живой души. Выплеснув свой гнев, он вытер лоб и покрытые пеной губы. В отчаянье взирал он на разодранное седло. Снова печаль охватила его, он сел у подножья дуба и зарыдал, как женщина.
Слезы принесли облегчение. Радован обхватил руками голову и стал думать, как быть дальше. Однако ни одной разумной мысли не приходило ему в голову, которая гудела, как пустой котел. Подошел конь и тотчас в ужасе отступил, почуяв кости своего товарища. Взгляд Радована упал на мех с вином. Он ударил себя по лбу и рысью побежал к коню.
- Вино придаст мне мудрости!
Подтащив мех к дереву, он с отчаянья принялся пить. Вино согрело его, придало мужества, и он снова разразился проклятиями, вызывая на битву весь свет и угрожая всем ужасным мщением. Досталось и Тунюшу, уехавшему в Константинополь.
- Ты не уйдешь от меня, собачий хвост! За тобой я последую как тень, пока не проколю тебя, клянусь своей мудростью! Зуб за зуб! И вино твое не утолит больше моего гнева!
Оставив в мехе немного вина, он, скрипя зубами, направился к дороге, что вела в Филиппополь с твердым намерением прямо отсюда ехать в Константинополь на поиски гунна.
И поскольку ноги его уже не раз измерили всю Мезию, вскоре он выехал из леса на дорогу. Несмотря на близкий вечер, старик храбро гнал коня в сторону Гема.
Не успели зажечься звезды на небе, как за поворотом вспыхнул большой костер. Радован представил себе лицо Тунюша, и мужество его мгновенно испарилось. Он рванул поводья с такой силой, что конь встал на дыбы.
