делает Вернер? Так все и сидит за письменным столом? Считает? Усилием воли она заставила себя вернуться к беседе.
- Я пишу музыку. Много работаю, - сказала она, немного запинаясь. - Для меня это большая радость. Для выступлений у меня не остается времени.
Хегер смешал мороженое со сливками, выловил кусочек ананаса.
- Вы композитор... Какой чудесный дар... Когда-то и я пытался сочинять музыку. Конечно, как любитель, - поспешно добавил он, - для собственного развлечения. Подолгу сидел за роялем... Я люблю музыку. Но сочинять ее дано не каждому. Я восхищаюсь вами, госпожа Бракк. Представляю, какое это наслаждение - вечером, после напряженной работы слушать вашу игру. Музыка дает нам бесконечно много. Вашему мужу можно позавидовать, ведь он первым слышит мелодии, которые родились у вас за несколько дней, а может быть, за несколько часов до того. Я пытался проиграть первую вещь, которую вы исполняли на концерте, но ничего у меня не вышло.
- Что ж, значит, придется дать вам ноты.
- Был бы очень признателен. Это доставит мне большую радость.
- В самом деле?
- Разумеется.
Вере бросился в глаза массивный перстень на руке Хегера, других колец не было. Невольно она заметила и то, как отлично сидел на нем костюм. Какие у него густые волосы! Едва ли он много старше Вернера. Голос глуховатый, спокойный, чуть вкрадчивый.
Хегер вытер платком лоб.
- Жарко, - сказал он. - Такую бы погоду в выходной день.
- Вы собираетесь за город?
- Небольшая прогулка на яхте с друзьями. Купаться, загорать и хоть в этот день ничего не делать. Лето скоро пройдет, нельзя упускать эти чудесные дни.
- Да, конечно, - ответила Вера и подумала; 'Как просто и непринужденно он это сказал: купаться, загорать, ничего не делать. Если б хоть раз услышать от Вернера такие слова!'
А Хегер принялся оживленно рассказывать, как однажды у его лодки отказал мотор и как он провел ночь на острове посреди озера.
Теперь Хегер показался Вере приятным собеседником. Он отвлекал ее от тяжелых мыслей, действовал успокаивающе.
- Вы любите путешествовать? - прервала она его.
- Еще бы, госпожа Бракк. - Мир велик и прекрасен. Мальчишкой я страстно мечтал уйти в плавание, повидать далекие моря и неведомые страны Позднее я даже собирался стать корабельным инженером. Но, как это часто случается, жизнь моя потекла по совсем иному руслу. Я увлекся физикой и не жалею об этом.
Вера вдруг подумала; ведь он известный ученый! Спросить бы его, как он относится к экспериментам Вернера. Но она колебалась. Как-то неловко, нехорошо. Впрочем, что тут нехорошего, успокаивала она себя. Только узнать его мнение. Вернер сам говорил, что Хегер опытный исследователь.
- Да, наука многих берет в плен. Мой муж весь поглощен своей работой. Сидит вечерами за письменным столом, думает, считает. Когда он погружен в свои расчеты, мир может рухнуть - он и не заметит.
'Глупо начала, - подумала она, сердясь на себя, и быстро добавила. - И в то же время это замечательно. Ведь он занят проблемами, которые еще ждут своего разрешения. Иногда он рассказывает мне о них. К сожалению, я так поглощена собственной работой...'
Она боялась встретиться с Хегером взглядом и, словно играя, вертела свое обручальное кольцо.
- Знаете ли вы об идее моего мужа, господин доктор?
Хегер смотрел на сидевшую напротив него женщину и ничего не понимал. Значит, это она так занята, что у нее не остается для мужа времени. А он-то думал...
Хегер не торопясь закурил сигарету.
- Да, ваш муж рассказывал мне, - медленно сказал он. - Его идея... что ж, она не нова, но едва ли осуществима. Пока что мы не имеем необходимых технических предпосылок. Создание новых фотоэлементов требует времени и еще раз времени, огромных средств и новых знаний. В международных исследовательских институтах тоже работают над этой проблемой, но... в условиях, совершенно отличных от тех, которые существуют в нашем институте. Теоретически можно к чему-то прийти. Практически же мы стоим пока перед неодолимыми трудностями технологического и физического порядка, которые отодвигают возможность успеха в далекое будущее.
Хегер умолк. Он считал, что поступил мудро, уклонившись от прямого ответа. 'Так лучше, - подумал он, - не следует унижать его в глазах жены, называть фантастом, я ведь и сам занимался этим вопросом. Но зачем, собственно, она расспрашивает меня? Возможно, что она сама подгоняет его, требуя необыкновенных открытий'.
Вера смотрела на Хегера, как бы пытаясь прочесть его мысли. Однако он ничем не выдал их. 'Значит, и он ни во что не ставит идею Вернера, решила Вера. - Как может Вернер быть таким недальновидным?'
Она взглянула на часы. Подозвала официанта и расплатилась. Хегер предложил довезти ее на своей машине до дому, и она согласилась.
Вернер Бракк расхаживал по квартире. Тревога гнала его из одной комнаты в другую... Иногда он вдруг останавливался, поднимал с ковра какую-нибудь соринку или принимался рассматривать картины на стенах, словно видел их в первый раз. Потом опять беспокойно бродил по комнатам. Где Вера? Часы давно уже пробили десять.
Вернер прошел в кабинет, сел за письменный стол, открыл папку с расчетами. Однако сосредоточиться ему не удавалось. Он снова встал и заходил по квартире. В неосвещенную столовую проникали лучи уличного фонаря. В его холодном свете кружились бабочки. 'Когда-то, - подумал он, им приходилось расплачиваться жизнью за свое стремление к свету... Где же все-таки Вера... Несчастный случай? Да нет, ерунда, просто сегодня у них затянулось заседание. Какой огромной кажется мебель в полумраке!'
Ему вдруг показалось, что комната совершенно изменилась. Он вслушивался в тишину, ловя гудение проходящих машин. Ей богу, она могла бы позвонить, ведь это так просто. Он опустился в кресло, откинул голову на спинку, вытянул ноги. Теперь он упрекал себя за то, что не попытался удержать ее ни словом, ни жестом. Он все отчетливее припоминал, как долго она возилась с вазой на рояле, как нерешительно вышла из комнаты. А он стоял и молчал.
Вдруг комнату осветили автомобильные фары. Он услышал, как машина подъехала к дому, потом остановилась. Хлопнула дверца, вслед за этим раздался звонок у калитки. Вера! Наконец-то! А если что- нибудь случилось? Его вдруг охватил страх. Он пробрался в темноте в переднюю, сорвал трубку дверного телефона:
- Вера...
- Да, - послышалось в ответ.
На мгновение он прикрыл глаза, облегченно вздохнул и нажал рычаг, открывавший калитку. Его переполняло радостное волнение, но он одернул себя, решил сделать вид, что между ними ничего не произошло, решил ни о чем ее не спрашивать.
Он встретил ее спокойно, почти равнодушно.
- Ты еще не ложился, Вернер? А я не видела света в окнах, - сказала она, целуя мужа. - Уже довольно поздно. Выпьем по чашке кофе? Я страшно хочу пить. Ты, наверно, уже поужинал?
- Поужинал? Нет.
- Тогда я сейчас приготовлю.
Он ничего не ответил.
- Сегодня на собрание пришла масса народу. Там много нового, рассказывала она. - Были и гости. Два композитора из Дрездена. Они пишут музыку вдвоем. Мы обсуждали их новое произведение. А потом всей компанией отправились поужинать в кабачок художников.
'Ну вот, кабачок художников!.. - подумал он. - А я-то тут волновался!'
- А ты что делал? Читал или смотрел телевизор? Сегодня хорошая программа, я бы с удовольствием посмотрела ее с тобой.
Она пошла на кухню. Послышался звон посуды. Бракк невольно вспомнил, какая гнетущая тишина окружала его еще несколько минут назад, какой холодной и необжитой казалась в полумраке квартира.
