– Все? Это очень любопытная история. Я, пожалуй, сама могу воспроизвести ее… – и она снова взялась за блестящую паутину, сделала несколько неуловимых движений, посмотрела на получившуюся конфигурацию, снова взглянула на мерцающие экраны, затем на свой блок. Потом она перевела взгляд на Хана и рассмеялась.
– Очень интересно! Хан, ты должен рассказать мне те истории, что ты знаешь. Таких историй я никогда не слышала раньше. Они короткие и легко воспроизводятся, но в них много загадочного. Я не понимаю все, что вижу…
– Расскажи, что ты видишь.
– Я вижу три предмета. Каждый из них светится. Один вот этот – и она указала на звезду, свет которой проникал через фильтры в рубку. Видимо, она не узнала в этой звезде солнца планеты Рассвет. – Он очень яркий. Затем другой предмет. Но его сейчас не видно… Он когда-то был на этом месте, где мы сейчас, но он двигается очень быстро и часто останавливается. И третий предмет. Он… Подожди… он большой и в то же время маленький. Я вижу его и таким и таким. Я могу даже смотреть сквозь него.
– Это то, что я хочу увидеть. Где этот предмет?
– Покажи мне планету. Я увижу, где он.
Хан щелкнул переключателями, на экране появилась проекция планеты Рассвет. Устеин посмотрела на карту некоторое время, затем показала на южный полюс.
– Если ты хочешь найти его, иди туда. – Она внезапно хихикнула, как маленькая девочка. – Извини, это очень печальная история.
Хата прервал ее:
– О чем говорит эта сумасшедшая клеш?
Ему ответил Хан:
– Она говорит, где находится корабль Эвинга. На южном полюсе.
Хата посмотрел на него, как будто он сошел с ума.
Устеин была возбуждена. Она сумела оказать помощь Хану!
Лизендир посмотрела на блок, затем на Устеин.
– А ты можешь увидеть продолжение истории?
– О, да! Истории не имеют ни начала, ни конца, как и все в мире. Мы просто начинаем и кончаем смотреть там, где нам хочется. Но все нельзя увидеть. Наш мозг слишком слаб для этого. Я остановила эту историю, но я могу продолжить ее. Подождите. – Она снова стала внимательно смотреть на блок, и смотрела очень долго. Вдруг она отшатнулась и поспешно встряхнула паутину, очистив содержимое блока.
Затем она начала говорить, дрожа от ужаса, в который ее привело увиденное в блоке.
– Там зло! Там плохо. Я остановила историю. Я не хочу смотреть на нее. Они как черви в мусорной яме. Шевелятся. Очень злые. Они смотрят… на нас. Как-то они могут видеть нас. Я не знаю как. Если мы приблизимся к ним, они причинят нам вред. Белым пламенем. Они похожи на людей, но они не люди. Они видят меня и мой блок, они не могут сейчас достать меня. – Она оглядела всех широко открытыми глазами и прижалась к Хану.
– О, не отдавай меня им! – воскликнула она. Но Хан заметил, что хотя она была почти вся в истерике, она крепко держала свой блок свободной рукой.
Хан погладил ее по голове, успокаивая, затем повернулся к Хате.
– У них есть оружие, Хата. Какое-то излучение. Они сожгут нас, если мы приблизимся.
– Мне наплевать, – ответил Хата. – Летим туда, и я уничтожу их камнями, которые не могут сжечь их лучи.
Лизендир подошла ближе, рассматривая блок и изредка поглядывая на Устеин. Она вздохнула и медленно и печально сказала:
– Теперь я, наконец, вижу, кто она, и что она может. Но ни я, и ни один лер не может сделать этого. В этом нет никакой тайны, ничего сверхъестественного. У нее есть петля обратной связи с этой паутиной. Мозг человека приспособлен для этого. Паутина каким-то образом усиливает биотоки в мозгу.
Хан посмотрел на Лизендир, как будто она внезапно стала для него чужой.
– Что ты имеешь в виду, Лизендир? – Он никогда не видел такой печали на ее лице.
– Разве ты не видишь?
Устеин кивнула:
– Здесь нет никакой магии, никакой электроники.
Лизендир продолжала.
– Это даже не механика. Это похоже на те примитивные счетные устройства, которые использовали древние. Однако здесь не только счет, в этой паутине, в этих нитях с головками заключена реальность. Это микроскоп и компьютер одновременно. Теперь ты видишь, что ты получил по моему настоянию? От нее же ничего не укроется ни во времени, ни в пространстве.
Устеин отодвинулась от Хана и подошла к Лизендир, вглядываясь в ее глаза.
– Значит, ты знаешь, что я видела все, чем вы занимаетесь с моим Ханом. – Лизендир фыркнула, но Устеин не обратила внимания на это. Она обняла Лизендир и заговорила доверительным тоном. – Но ты хороший человек, ты ни в чем не виновата передо мною.
Лизендир спросила ее:
– А ты раньше смотрела на это?
– Нет. Мы никогда не смотрим в свое будущее, потому что мы не хотим знать его. Но затем пришел он, купил меня, сделал своей собственностью. Все это было ново для меня, и мне захотелось посмотреть на него, на его прошлое. Я долго не решалась. Ваша жизнь так отличается от моей. Вы настоящие люди, а мы живем нереальной жизнью. Мы несчастные существа. Для нас все предопределено заранее. Ты, Лизендир, знала много любви, твое тело прекрасный инструмент для любви. Но хотя я раньше вела значительно менее сложную жизнь, чем ты, я понимаю свою жизнь меньше, чем твою. Твоя жизнь не изменится, а моя будет меняться каждую минуту. Твоя жизнь интересна, но она зафиксирована, как старые истории златов. Я же буду вести совершенно новую жизнь, пусть она будет менее богата приключениями, но в ней будет больше истинного наслаждения. Ты не должна бояться меня, Лизендир Сирт Карен, ты приготовила Хана для меня, и ты подарила мне его, и за этот подарок я буду перед тобой в вечном долгу.
Глава 12
Религия всегда начинается там, где бессильна наука.
Холден Чепелевски.
Кайерс.
Факты передаются от человека к человеку при помощи рассказов. И чем длиннее цепочка, тем больше искажений истины, тем больше хаоса. К фактам стоит относиться с почтением, но их следует остерегаться.
Брунсимбер Фразен.
Хан отвернулся от них и стал программировать курс корабля. Когда он снова повернулся к ним, то увидел, что одна из девушек улыбается, а другая тупо смотрит в пространство. Ему хотелось каким-то образом вернуть все в обычное состояние, но он боялся неосторожным словом разрушить все сложившиеся отношения. Нарушил тишину Хата, который спросил:
– Если все, что увидели мои глаза и услышали мои уши, правда, то значит, любой злат, или человек, после соответствующей тренировки может с помощью этой паутины видеть все?
Ему ответила Устеин:
– Да, ты прав, именно все, что угодно. Но когда я жила среди своих, я ничего не знала о большом мире, и мне не было причин смотреть, каков он. Нет. Мы не используем свои блоки для этого, мы используем их, чтобы рассказывать истории. Мы делаем эти блоки сами – они наша гордость. Мы могли бы делать и большие, вроде того, что установлен на корабле, но у нас нет машин, нет источников энергии. Поэтому мы делаем только такие, которыми можно управлять руками.
Она улыбнулась как бы про себя:
– Может, мы смотрим истории, которые когда-то случались, или произойдут в будущем. Например, история любви Корен и Джолиси. Может, она действительно произошла где-то, когда-то. Но я не хочу знать этого. Ведь мой блок может показывать, как прекрасные, так и страшные истории.
