— Еще два мяча, Саймон.
— Сэр?
— Один в молоко и один незачетный. Еще два мяча.
— Ой. Да, сэр. Я забыл.
И эти два, погашенные, просвистели над головой Раддера.
— Что происходит, сэр?
— А то, что вы подавать толком не можете. Направление и расстояние, дорогой мой, направление и расстояние.
В следующие два часа первая пара отбивала мячи свободно и резко, набрав сто семьдесят четыре, пока один из них, тот самый, которого Раддер выбил утром вчистую первым своим мячом, не уступил место своему другу, также желавшему поучаствовать в бойне.
За чаем Хьюго с его белыми зубами и искорками в глазах веселился почти непереносимо.
— Вот это уже на что-то похоже, — сказал он. — А то я начал было беспокоиться утром.
— Дорогой старый друг моей юности, — ответил Адриан. — Боюсь, вам удалось нащупать главное наше слабое место.
— Какое, неумение как следует бросить мяч?
— Нет-нет. Сострадание. Твоя мрачность за ланчем попросту сокрушила моих мальчиков, и мы решили развеселить тебя, дав немного попрактиковаться. Сколько я помню, ты ведь о практике и мечтал?
— О ней самой. О том, чтобы к половине пятого выпереть вас отсюда с поджатыми хвостами.
— Это что, обещание? — произнес голос за их спинами. Голос принадлежал профессору Трефузису.
— Определенно, сэр, — ответил Хьюго.
— А что скажете вы, мистер Хили?
— Ну, дайте подумать… Набрать до семи часов двести тридцать девять очков? Думаю, мы с этим справимся, если, конечно, не запаникуем.
— Эллис, знаешь ли, нисколько не устал, — напомнил Хьюго. — Он способен подавать еще несколько часов подряд.
— Под конец мои мальчики его раскусили, — ответил Адриан. — Мы справимся.
— Я только что заключил пари с моим племянником Филипом, — сообщил Трефузис. — Двести фунтов на победу Чартхэма по ставке пять к одному.
— Что? — переспросил Адриан. — То есть, нет… что?
— Мне очень понравилась ваша письменная работа, она на редкость забавна. Я просто не понимаю, как вы можете не победить.
— Ну и ну, — сказал Хьюго, когда Трефузис неторопливо удалился. — Надо же быть таким обалдуем.
— Не знаю, не знаю, — ответил, запихивая в рот бутерброд, Адриан, — на мой взгляд, разумное вложение средств. А теперь, если позволишь, я пойду инструктировать мои войска.
— Хочешь, и мы пари заключим? — крикнул ему в спину Хьюго.
— Так вот, — говорил своей команде Адриан. — Тут есть человек, которому увиденное сегодня внушило такую веру в ваши способности, что он поставил двести фунтов на то, что вы разнесете этих ублюдков в пух и прах.
Команда переодевалась в павильоне, отчаявшаяся, но исполненная отваги, — ни дать ни взять христиане, готовящиеся к матчу со львами.
— Но как быть с Эллисом, сэр? — сказал Хупер. — Он нам не по зубам.
— Плевать на Эллиса. На него взглянуть как следует, он от вас на другой конец поля убежит. Ваше дело — целить в ближайших полевых игроков, промажете по мячу, так, может, хоть огреете кого-нибудь из них битой по затылку.
— Разве это спортивно, сэр?
— Чушь. Посвистывайте, напевайте, держитесь беззаботно, напустите на себя скучающий вид. Как только он изготовится к удару, выходите вперед и говорите, что не готовы. Не забывайте, я тоже там буду, а он из-за этого уклона захочет вбрасывать с моей стороны.
— Но вы же не станете
— Жульничать? Боже милосердный! У нас любительский крикетный матч двух команд приготовительных школ, а я англичанин и школьный учитель, которому следует подавать пример своим юным подопечным. Мы играем в самую артистичную и прекрасную из когда-либо придуманных игр. Разумеется, я буду жульничать, да еще и хрен знает как. А теперь подай мне мантию, надень венец. Я весь объят желанием бессмертья[127].
Выйдя к калитке, малыш Эллис взял мяч и перебросил его из ладони в ладонь с неприятной уверенностью боулера, наделенного врожденным умением подавать крученые мячи.
Адриан погладил его по голове.
— Удачи вам, молодой человек, — сказал он. — Главное, не расстраивайтесь, если вас потом будут ругать. Это всего лишь игра, верно?
Эллис озадаченно взглянул на него:
— Да, сэр.
Ученики Нарборо приветствовали двух открывающих чартхэмских игроков благодушными аплодисментами.
— А, вот и они. У обоих, боюсь, зверские удары. Но если вы не потеряете голову, то больше десяти очков им не набрать. Хотя, знаете, вот что я вам посоветую. Постарайтесь не показывать, что намерены сфинтить… а то по вам сразу все видно.
Эллис в замешательстве постучал по мячу ребром ладони.
— Спасибо, сэр.
— Ну ладно, начнем. Не нервничайте.
Фруд и Колвилл, открывающие игроки, явно восприняли все сказанное им о плане игры буквально. Оба озирали поле с надменным пренебрежением и улыбались замершим справа и слева от них несмышленышам слегка покровительственными улыбками, в которых преклонение перед физической отвагой этих недотеп приятно смешивалось с сомнениями в их умственных способностях. Хотите, чтобы вас развалили пополам, милости просим, но помните: мы вас предупреждали.
— Игра! — произнес Адриан.
Эллис выступил вперед. На другом конце площадки Фруд выбросил вверх руку и наклонился, завязывая шнурок.
— Прошу прощения! — крикнул он. — Я мигом. Эллис вернулся на свою отметку и застыл в ожидании.
— Все в порядке, Фруд? — спросил Адриан.
— Да, сэр, спасибо. Просто не хотел запутаться в них во время перебежки.
— Разумно. — Адриан уронил руку. — Игра! — гаркнул он.
Эллис пустил навесной мяч, который Фруд легко отбил за границу поля. Стоявший слева от Фруда полевой игрок смерил Эллиса свирепым взглядом: мяч едва не снес ему голову.
Адриан показал счетчику очков четыре пальца.
— Очков было шесть, — сообщил от своей калитки Хьюго.
— Виноват?
— Очков было шесть!
— Ты уверен?
— Конечно, уверен! Мяч ушел по воздуху.
— Ну, если ты уверен, — сказал Адриан, показывая счетчику шесть пальцев. — Я просто не хотел приписывать нам две лишние пробежки. Очков было шесть, счетчик! — грянул он, как раз когда Эллис вышел на позицию для броска. Рев Адриана так ударил несчастному по ушам, что Эллис уронил мяч. Адриан поднял его и отдал Эллису.
