– Тогда возьми себя в руки и молчи!
На этих словах дверь в зал судебных заседаний открылась, и они вошли в огромное помещение с множеством пустых кресел. Лишь на возвышении, в центре огромного стола, сидела обезьяна, точно такая же, какую Ягердышка видел по телевизору в военкомате. Обезьяна была одета в толстые очки, белый парик и черное пальто. В руках она держала деревянный молоток.
Самое удивительное, что жирный эскимос поклонился обезьяне, а та, в свою очередь, блеснула белыми зубами.
Тромсе что-то заговорил по-английски, а Ягердышка принялся дергать адвоката за рукав, пытаясь узнать, зачем адвокат разговаривает с обезьяной. Эскимос незаметно отбивался, говорил все громче, но из английской речи чукча понимал единственное слово – «Yagerdishka».
Подзащитный не оставлял своих попыток вразумить глупого эскимоса, дергал его за рукав настойчивее, так что чуть не порвал материю.
И вдруг произошло самое неожиданное. Обезьяна заговорила! Впрочем, она произнесла всего два слова:
– Translate, please!
– Политического убежиша прошу для тебя! – злобно зашептал жирный эскимос. – Говорю, что над тобой в России издевались, спаивали и преследовали за защиту малочисленных народов!
– Это же неправда! – удивился Ягердышка. – Мне даже в армии разрешили не служить!
– Так-так! – потер ладони адвокат и сообщил на английском, что его доверителю было отказано защищать свою бывшую Родину!
Обезьяна покачала головой, удрученная речами Тромсе, а также видом избитой физиономии представителя малых народов, и ударила деревянным молотком. Сразу же после этого жирный эскимос утащил Ягердышку из зала судебных заседаний и сказал, что у того есть два часа свободного времени.
– А кто это был?
– Как кто? – не понял Тромсе.
– Ну, эта… – Ягердышка замялся. – Ну, обезьяна. В тот же миг на лицо Тромсе накатило кровью, и он зашептал Ягердышке в самое ухо, что это не обезьяна, а старейшая судья штата Аляска.
– Ты что, никогда негров не видел?
И тут Ягердышка вспомнил, что в школе про негров проходили, но поскольку учебников не было, то и наглядных пособий не имелось вовсе. «Так вот какие они, негры», – покачал головой чукча, и ему стало стыдно за то, что он пожилую женщину спутал с обезьяной. А она просто негр!
– Ты надоел мне! – заявил жирный Тромсе, утирая с шеи пот. – У тебя есть свободное время, у меня дела, так что через два часа приходи!
– А куда идти? – поинтересовался Ягердышка. – И где мой медведь?
– Иди в музей! – распорядился адвокат. – Напротив суда этнографический музей. Там бесплатно! А медведя тебе отдадут, кому он нужен! – и исчез, войдя в какую-то маленькую дверку.
И Ягердышка отправился в музей. На входе он поклонился седому негру и был пропущен безо всяких церемоний.
То, что увидел чукча в первом зале американского музея, ничуть его не тронуло и не заинтересовало. Под толстыми стеклами помещались экспонаты, которые чукча использовал в своей жизни повседневно. Гарпуны, костяные ножи, унты, всякая другая одежда воображение не воспаляли.
Во втором зале Ягердышка немного удивился. Как смогли затолкать в стеклянные ящики всяких моржей, тюленей и собачью упряжку вместе с нартами?.. И зачем?..
Думать об этом чукча не стал, а прошел в третий, последний зал, в котором находился лишь один экспонат.
В стеклянном ящике помещался человек Ягердышкиного телосложения, в такой же одежде, как и чукча, с физиономией, как две капли воды похожей на Ягердышку, так что он сначала принял ящик за большое зеркало, которому скорчил рожу. Но изображение не ответило на хулиганство, а оставалось хранящим серьез.
И только тут Ягердышка понял, что это тоже музейный экспонат.
Его чрезвычайно потрясло то, что живого человека засунули под стекло, и он сидит перед потухшим костром как дурак, а еще более тронуло удивительное сходство экспонируемого с ним самим. Воображение Ягердышки тотчас нарисовало картину похищения его новорожденного брата и насильственное помещение под стеклянный колпак.
Ах, вот ты какая, Америка!
Но здесь чукча вспомнил, что родители никогда не говорили о брате-близнеце, и тут все окончательно смещалось в его голове. Он приблизился к стеклянному шкафу и, роняя слезы, заговорил:
– Эй, брат! Ты что здесь делаешь? Наверное, родители просто не сказали мне о брате, не хотели волновать!.. Как же ты в ящике-то?..
Но «брат» не отвечал, а смотрел куда-то вдаль, и столько в его взгляде помещалось грусти, что Ягердышкино сердце трепыхалось в груди, как пойманный воробей в ладонях, стремясь вспорхнуть к небесам!
– Сейчас я выпущу тебя, брат!
Ягердышка хотел было размахнуться, но тут позади него раздался голос адвоката Тромсе:
– Так вот ты где!
