Только после этого он пустил в кабинет жену, которая бросилась к мужу, целуя руку, ввинченную в аппарат Илизарова.
– Ванечка, – приговаривала жена, вливая в полковничий организм черный кофе из китайского термоса.
– Машенька, – ласково вторил полковник, стараясь хоть на мгновение забыть о деле, утапливая узловатые пальцы во все еще густых волосах женщины…
К вечеру в кабинет Ивана Семеновича, чеканя шаг, вошел дежурный прапорщик и объявил, что звонит министр внутренних дел. Дождавшись, пока посторонние покинут кабинет, полковник поднял трубку и ответил:
– Слушаю, товарищ генерал!
Одновременно Иван Семенович созерцал себя в зеркале с бледно-синей рукой, согнутой шурупами и винтами в фашистское приветствие.
«В римское», – поправил себя полковник.
– Вы, Бойко, молодец! – были первые слова генерала. – Мы хоть с вами лично не знакомы, но про вас знаю много.
– Спасибо.
– Завтра Президентом будет подписан приказ о присвоении вам звания генерал-майора. Через неделю вы должны находиться в Москве, там для вас будет подготовлен кабинет. Дело, которое будете продолжать в столице, представляется нам очень важным, так что получите неограниченные полномочия. Все, что посчитаете нужным доделать в Бологом, – доделывайте!.. Кстати, где предполагаете жить в Москве?
– В квартире отца жены, – через секунду замешательства ответил полковник Бойко.
– К сожалению, она… – министр запнулся. – Правильный выбор… За вами будет выслан самолет, как прилетите, сразу свяжитесь со мной!
– Так точно!
– Благодарю за службу!
– Служу России! – с гордостью ответил полковник Бойко и закончил связь с Москвой.
Потом хоронили Арамова.
А еще потом одним из отделов милиции было возбуждено дело по факту исчезновения патологоанатома Ахметзянова.
Палладиевые колеса погрузили в транспортный самолет и под охраной спецгруппы отправили в столицу. Этим же рейсом в Москву были доставлены тела погибших машиниста с помощником, проводницы Розы и почему-то тело десантника Алехи, который все-таки попал в сердце нашей Родины, хоть и мертвым, убитым в сердце.
– Я знала, – говорила Маша, упаковывая вещи. – Была уверена, что тебя не забудут, что твои таланты пригодятся на самом высоком уровне!
Жена говорила все это в ночь перед отъездом, когда Иван Семенович Бойко закончил, волею Божьей, все дела в Бологом и получил возможность слегка расслабиться. Он сидел в казенном кресле с алюминиевой биркой «МВД, № 666999» и пил из бокала самый дорогой коньяк, который нашли в городе.
– Мой полковник!
Жена присела на ручку кресла, поцеловала Ивана Семеновича в губы, поморщившись от коньячного вкуса.
– Дай и мне, что ли, выпить!
– Машенька, – муж плеснул из бутылки в свой же бокал и протянул жене, – я теперь генерал- майор.
– Когда? – глаза Машеньки округлились.
– Пять дней назад, указом Президента, – смущенно ответил генерал-майор.
– Почему же ты мне ничего не сказал! – с упреком воскликнула Машенька и выпила до дна.
– Забыл, – признался Иван Семенович.
Потом они сидели молча, пока не зазвонил телефон и кто-то из подчиненных не сообщил, что самолет ожидает генерала на взлетной полосе. Под окнами тихо тарахтела единственная в городе бронированная «Волга».
– Потрудитесь доставить к самолету из больницы Никифора Боткина! – отдал распоряжение генерал- майор. – Он полетит с нами!
– Есть, – отозвались в трубке.
Они посидели на дорожку всего пару секунд и впустили в квартиру двух маленьких прапорщиков и молоденького лейтенанта, которые живо перетаскали имущество в автомобиль.
Машина рванула форсированным движком.
На дом не оглядывались, так как ни жилье свое, ни город этот не любили.
Молча доехали до аэродрома и через пятнадцать минут взлетели навстречу рождающемуся утру.
– Смотри, – прошептала Маша, указывая еще выше в небо. – Полярная звезда.
Иван Семенович в этот момент глядел не на небо, а на землю, на могучие русские леса – черные и дремучие…
