– Про ЮЭСА.
Ягердышка подумал лишь для вида.
– Держи! – и кинул старику самую большую добычу.
Бердан ловко поймал подарок и тут же ретировался, бормоча, что поутру они непременно встретятся и он все без утайки поведает об Америке, о стране, в которой живут богатые эскимосы.
– А чукчи?
– Чукчи-чукчи… Чукчи тоже состоятельные, – услышал Ягердышка напоследок. – Но не такие, как эскимосы.
И опять Ягердышка не спал всю ночь. Все ему мечталось об Америке и грезился золотой каяк. Хотя на кой черт мне золотой каяк, думал чукча, перекрещивая на слово «черт» косую физиономию. И вообще, зачем мне ЮЭСА?.. На этот вопрос Ягердышка не знал ответа, но в душе у него что-то сладко ныло и перетекало елейно от самого слова «Америка», а потому он не мучился сильно, отыскивая ответ, укачивал сладостную маету, словно конфетку сосал не спеша, и под утро заснул.
Впрочем, спать пришлось недолго, так как разбудил его мощный удар в челюсть.
Ягердышка вскочил, принялся размахивать руками и ногами в разные стороны, стараясь достать противника. Но удары ловили утреннюю пустоту, и вскоре чукча вымотался, повалился в постель. Еле отдыхиваясь, чертыхался – впрочем, шепотом.
Чертов Кола! Чертова Укля, наблудившая с Бала!
Со следующим рассветом эскимосы отправились на охоту. В стойбище из мужиков остались лишь Ягердышка, старик Бердан и шаман – мужик не старый, с высшим землемерным образованием, получивший столь важный в сообществе пост по наследству.
Ягердышка, почти нокаутированный ночью, решил отоспаться, но в полог чума поскреблись, а затем появилась голова старика Бердана.
– Однако, вставай! Про США рассказывать стану.
– Сейчас. – Ягердышка широко зевнул, но чуть было не утерял сознания от боли. Потрогал лицо. Скула набрякла взбитой кровью. – Выхожу…
Он выбрался на свет и, стыдливо прикрывая скулу, признался Бердану:
– Кола ночью приходил.
– Не Кола это, – покачал головой эскимос. – Нет, не Кола!
– О Господи! – вскричал чукча. – Тогда кто?
– Кола бил всегда под глаз… Бала это! Его удар. Он всегда в скулу метил.
Ягердышка присел за сугроб облегчиться.
– Кола расстреляли, – ныл. – Бала съел Кола! Я живой, а меня каждую ночь по мордасам бьют мертвецы! У вас, эскимосов, всегда так?
– Всегда! – подтвердил Бердан. – Однако, пошли живее!
– Куда? – поинтересовался Ягердышка, натягивая штаны.
– Сядем в твой каяк, ты рыбу ловить станешь, а я про Америку расскажу, однако.
И они пошли к чистой воде, там сели в лодочку и поплыли навстречу восходящему солнцу, греющему лишь призрачно, растапливающему только их сердца красотой неохватной, простором северным.
– Ну, – поторопил Ягердышка.
– Ты леску-то забрасывай, забрасывай! – Бердан смотрел в глубокую воду, и виделись ему там, на глубине, спины гигантских рыб, отливающих серебром. – Первая рыбка моя!
Бульк! – и выточенный из моржовой кости крючок ушел под воду.
– Из наших он был, – вдруг сказал старик, выуживая из кармана кусок смолы.
– Дай, что ли, пожевать! – попросил Ягердышка.
– Последняя, – признался старик искренне и быстро сунул смурь в рот.
– Кто?
– Смола.
– Кто из ваших был? – спрашиваю.
– А-а-а, – старик чмокнул губами, смакуя лакомство.
Ягердышка не завтракал, рыба не клевала, оттого чукча злился на старика.
– Открыватель Америки из наших был! – гордо произнес Бердан.
– Россиянин?
– Эскимос!
– Эскимос? – недоверчиво переспросил Ягердышка.
– Иван Иваныч.
– Какое-то не эскимосское имя, – еле успел сказать чукча, как уловил поклевку. Подсек удочкой, но рыба
