– Почему из Бологого сбежали?
– Вовсе не сбегал, – отказался патологоанатом. – Уехал по причине отупения в провинции.
– Почему заявление не написали? Об уходе?
– Грешен. Сейчас за это привлекают?
– Нет, – покачал головой генерал. – За это – нет. А за опыты над мертвыми – привлекают. И срок приличный.
– Какие опыты?
Иван Семенович допрашивал по наитию и здесь почувствовал тепленькое местечко.
– Корешочки в носу покойных обнаружили мои эксперты. От земляники садовой. Как прикажете осознать сие?
– Он сказал, что это частицы душ невинно убиенных.
Генерал вспомнил о восемнадцати ягодах, найденных в носах погибших подчиненных.
– Так… Кто это сказал?
– Михайлов, студент… Ныне солист Большого театра… В пятницу танцует Спартака… Должен был танцевать, – сокрушенно поправился Ахметзянов.
Опять «Спартак», с неудовольствием подумал Бойко. Столько совпадений!..
– А вы ведь патологоанатом?
– Был.
– А сейчас?
– Сейчас я импресарио господина А.
– Кто это?
– Импресарио – это…
– Господин А.
– Это сценическое имя студента Михайлова.
– И каким образом вы из патологоанатомов в импресарио? – удивился Иван Семенович.
– У меня мать была солисткой Казанского театра оперы и балета. Можете справиться в дирекции Большого театра.
– Понятно.
– Он умер? – поинтересовался прозектор, и столько сдержанной тоски было в его глазах, что генерал Бойко подумал о том, что зря держит невинного человека в тюрьме, тем более у человека произошло крушение надежд. Из грязи в князи и обратно!.. И никакой премьеры в пятницу не будет!..
– Пока жив, – ответил генерал и после ответа предложил патологоанатому чаю.
– Что означает – пока?
– В сердце студента Михайлова вогнали железнодорожный рельс, пригвоздив молодого человека к промерзшей земле, как бабочку к листу ватмана!
– Ах!!! – Ахметзянов прижал ладони к лицу и посмотрел на генерала с ужасом человека, которому самому объявили о близком его конце. – Как же это, как?!!
– На том… – Бойко не мог подобрать эпитета сразу. – На том звере куча трупов!
Ахметзянов был бледен, насколько позволяла смуглая татарская кожа. Он уже знал, что его ждет: морг больницы города Бологое.
– А давайте поедем в клинику? – предложил Иван Семенович.
– Да-да, конечно, – воодушевился импресарио. – Может быть, застанем его еще живым!..
Уже совсем рассвело, когда генеральская машина въехала во двор Боткинской больницы. Ее занесло возле приемного покоя, но водитель справился и уже ппавно подкатил к хирургическому.
Мужчины поднялись на третий этаж, где располагапись операционные и реанимационные блоки.
– Куда?!! – грозно надвинулся на пришлых молоденький врач с белобрысой челкой, но, уткнувшись физиономией в удостоверение с гербами, ретировался к стене.
– Пациент, которого привезли два часа назад с проникающим ранением сердца, жив?
– Вроде жив, – неуверенно отозвался врач.
– Где он?
– Его Боткин оперирует.
– Как идти?
– Халаты наденьте! – попросил молоденький врач, потрогав челочку.
Накинув на плечи зеленые хирургические халаты и натянув на ноги такого же цвета бахилы, господа Бойко и Ахметзянов проследовали в операционную номер пять, где на хромированном столе возлежало тело студента с раскрытой грудной клеткой!
