– Но во всем виноват этот! – раненый указал на Ягердышку. – Спекулировал билетами!
«Японца» препроводили в отделение и заперли в «обезьянник», где чукча просидел несколько часов, испытывая чувство голода. Еще Ягердышка думал о том, что все в жизни непонятно, проистекает не по простым законам, а по неведомым ему понятиям…
Он вспомнил Бога, перекрестился, вспомнил белые снега своей Родины – загрустил. Загрустив, заплакал…
– Чего скулишь, япона мать? – поинтересовался дежурный.
– Я генерала вашего знаю. У меня сообщение есть к нему!
– Какого генерала?.. – зевнула милиция.
– Бойко! Я – свидетель по делу об убийстве звезды Большого театра господина А.
Милиция шелкнула челюстью и заговорила в телефон с волнением.
Через полчаса знакомый генерал прибыл в отделение, где объяснил местному начальнику в трех словах, что дело надо делать, а не пугать простых граждан.
– А у нас пострадавшие есть! – казалось, похвалился начальник отделения.
– Постовому ухо оторвали, – подтвердил Ягердышка. – Меня тоже били, но милиционеры.
– Ну что, – предложил генерал, – от пяти до восьми лет или прощения просить будем?
– Конечно, прощения! Коньячку?
– Постройте отделение! – скомандовал Бойко.
В отделении набралось двое, не считая дежурного командира. Младший лейтенант и рядовой. Милиция построилась и держала равнение на генерала.
– Что ж вы, недоношенные люди, знатного оленевода избили?
Лейтенант и рядовой зааплодировали. Знатных оленеводов в их отделение еще не доставляли.
– Принимаете извинения? – поинтересовался Иван Семенович у Ягердышки.
– Принимаю, – закивала головой добрая душа.
– Поехали…
Генерал и Ягердышка уселись в автомобиль, а вслед неслось долгое: «А коньячку-у-у-у?!.»
В дороге чукча рассказал генералу о происшествии в красках.
– Значит, в театр наш косорылый попасть хочет! – размышлял вслух Бойко.
– Значит, знает, что жив наш господин А… Но в пятницу не танцевать балеруну Спартака!.. А может, и никогда уже не крутить фуэте!.. Это тоже наш Арококо Арококович знает!..
– Хорошо, что выжил! – поддержал Ягердыщка разговор.
Вследствие этого высказывания генерал перешел на размышления про себя. Что же этому хорьку надо? Зачем он преследует студента? Зачем рельсы разобрал?..
Вразумительных ответов на эти вопросы не существовало. Вернее, где-то они имелись, но в каком-то другом измерении, пока генералу неподвластном.
– А хотите, я вас с Машенькой познакомлю? – предложил Иван Семенович, подумав о супруге как об измерении известном, но до сих пор иногда загадочном. – С женой своей?
– Мне на Север надо.
– Переночуете у нас и поедете на свой Север. Машенька будет рада вам. Сейчас как раз к ужину поспеем!
Ягердышка подумал о том, что генерал хороший человек, и согласился.
Машенька была действительно рада. Она смотрела на маленького человечка с узкими глазами и улыбалась. А потом поставила на стол блюдо с пельменями, кислую капусту, огурцы, помидоры соленые, рыбку разную, и беленькую, и красную, икорку из этой рыбки, две бутылочки – с водочкой «Елецкой» и коньячком французским.
– Ешьте, пожалуйста! – пригласила за стол хозяйка.
Генерал к тому времени переоделся в штатское, домашнее, и перестал быть похож на генерала.
Иван Семенович разлил по рюмкам и предложил: «За знакомство!»
Машенька и муж ее выпили водочки и закусили пельмешками. Ягердышка лишь пригубил, ухватив вилкой на закуску капусты. Захрустел с удовольствием.
– Не пьете?
– Не-а, – вспомнил чукча попойку у хозяина зоопарка.
– Тогда пельмени! – предложила Машенька.
– Однако, Пост Великий сейчас! Нельзя мясо кушать!
– Так вы же в гостях! – удивилась хозяйка.
Логики Ягердышка не понял, а потому смотрел на женшину, ожидая продолжения.
– В гости тоже нельзя в Пост ходить, – разъяснила супруга генерала. – А коли уж пришли, не
