– Зачем вам такой огромный запас энергии, господин Петерсен? – обратился он ко мне по имени, которое прочитал в моих документах.
Я (то есть господин Петерсен) объяснил, что, наоборот, этого запаса явно недостаточно, поскольку на корабле кроме двух больших двигателей есть еще пять электромоторов в лаборатории, плюс к этому электрическое освещение, центральное отопление, радар, автопилот, зонды, радио, навигационные приборы…
– О, достаточно, достаточно, – прервал меня Томмас, который стал вдруг очень вежливым и предупредительным, – все равно я не слишком ориентируюсь во всех этих корабельных тонкостях. Пойдем дальше.
Дальше обыск почему-то происходил в ускоренном темпе, и уже через несколько минут мы смогли вернуться в рулевую рубку.
Здесь за время нашего отсутствия настроение также изменилось к лучшему: старший Макдональд позволил уговорить себя отведать чего-нибудь горячительного из запасов «Огненного креста», и хотя его поведение все еще нельзя было назвать джентльменским, но в его глазах можно было угадать что-то человеческое и даже теплое. Впрочем, его сын оставался таким же неприступно-официальным, как и в момент нашего вынужденного знакомства. Чувствовалось, что он не одобряет либеральность отца в общении с потенциальными злоумышленниками.
А темы досмотра все росли, и, несомненно, в ущерб качеству. Если на корме казалось, что они собираются разобрать корабль по винтикам, то во время осмотра носовых помещений впору было включать секундомер. Это стоило поощрить:
– Простите меня, господа, что я встретил вас не слишком вежливо. – Если в моем голосе в этот момент присутствовало что-то, кроме меда, то это, разумеется, была патока. – Я, знаете ли, сова, мне трудно вот так, сразу… В четыре часа утра… Может быть, сто граммов на посошок?
– С удовольствием, – ответил Томмас. – И вы нас простите за столь раннее вторжение.
Все это напоминало церемонию обмена верительными грамотами с соблюдением всех тонкостей дипломатического этикета. Но теперь все это не имело никакого значения. Они ничего не нашли. Мы были чисты. Но перед законом ли?
И вот уже их большая, казалось, очень мощная лодка исчезла в утреннем тумане.
– Любопытно, – подумал я вслух.
– Что?
– Их лодка. Я не смог ее разглядеть. Вы не заметили, на что она похожа?
– Нет, не заметил. Меня не научили видеть в темноте. – Дэвис был разражен, а может, просто так же, как и я, не выспался.
– Как раз это я и имел в виду. Они идут совсем без огней – ни прожекторов, ни габаритов, даже кабина не освещена, самая яркая точка – фосфоресцирующая панель компаса.
– Сержант Макдональд уже восемь лет не вылезает из этой дыры. Вам был бы нужен свет, чтобы пройти по собственной гостиной?
– Вообще-то нет. Но в моей гостиной обычно не стоят на якоре штук двадцать кораблей, а если даже такое случается, они стоят на одном месте и не меняют ежеминутно положение в зависимости от ветра и течения. В моей гостиной вообще нет ни ветра, ни течения, дорогой Дэвис. И тем не менее, проходя из коридора в спальню, я предпочитаю включить свет.
Это было попадание в «десятку». Там, откуда все еще доносился стук мотора патрульной лодки, внезапно возник сноп белого света, который словно прорезал ночную темень. Прожектор был достаточно сильный. Он осветил яхту, стоящую метрах в ста впереди, потом скользнул по поверхности моря вправо, где нащупал другой корабль и, не задержавшись на нем, продолжил свой поиск.
– Вы произнесли слово «любопытно». Слово подобрано точно. Что вы думаете об этих полицейских?
– А вы? Пока я проводил экскурсию по кораблю с Дюраном и Томмасом, вы могли приглядеться к ним.
– Мне было бы приятнее думать, что это переодетые бандиты. Это бы упростило ситуацию. И все же мне кажется, что это самые настоящие Макдональды, самые типичные полицейские Макдональды, которых я когда-либо встречал.
– Значит, их обманули так же, как и нас. А кстати, как они нас обманули?
– Если цель их визита – ваша лодка, то, скорее, мы обманули их.
– Не знаю, не знаю, Дэвис. Поведение Томмаса в машинном отделении было очень странным. Вы ведь этого не видели. Может быть, это напрасные опасения, но когда мы пытались разглядеть, куда плывет их лодка, я вспомнил одну его реплику. В конце досмотра машинного отделения он сказал: «Корабли? Я не слишком в них разбираюсь». Судя по всему, он испугался, что задал мне слишком много вопросов, и хотел как-то успокоить меня. Он не разбирается в кораблях! Да таможенники полжизни проводят на кораблях! Они знают корабль лучше судостроителей. А вы обратили внимание на их мундиры? Такое впечатление, что их только что доставили от перворазрядного портного.
– Ну, у таможенников пунктик насчет аккуратности.
– Что вы, Дэвис, я не хотел оскорбить честное племя таможенников. Но, по их словам, мы – тринадцатый досмотренный корабль за сегодняшнюю ночь. Вы считаете, можно провести такую же детальную ревизию, как у нас, на двенадцати кораблях и не помять стрелки на брюках? Больше похоже на то, что они сняли свои костюмы с вешалок как раз перед визитом к нам. Или вы считаете меня слишком мнительным?
– О чем вы еще говорили с ними? – Дэвис спросил это так тихо, что его голос не перекрыл звук отдаляющегося и уменьшающего обороты мотора. Луч прожектора с лодки осветил вход в порт. – Может быть, их что-то особенно заинтересовало?
– Они вообще любознательные люди. Хотя постойте… Мне кажется, Томмаса особенно заинтересовали наши аккумуляторы, но я не думаю…
