протиснуться, и каравану пришлось двигаться в гавань сложным кружным путем. То и дело на одной улице сталкивались два каравана, и тогда вспыхивали споры, кому проезжать первому. В одной из таких перебранок глава каравана получил доской по голове. Прохожие жались к стенам домов и осыпали проезжающие повозки отборной бранью.
Наконец караван добрался до гавани. От городских стен до каменных причалов, где стояли корабли, раскинулось ровное широкое пространство. Оно было искусно выложено большими каменными плитами с повозку шириной. Перед городскими воротами стоял высокий, тонкий камень-обелиск, настолько древний, что руны на нем почти стерлись. В нескольких шагах от камня бил родник.
По площади непрерывными потоками шли люди, несущие груз. Караван подтянулся и устроился возле обелиска, по соседству с другими караванами. Возницы расстегнули застежки на ножнах и встали на страже у своих повозок. Над головами тучами летали мухи, ветер приносил то свежий запах с моря, то тяжелый смрад навоза и тухлой рыбы.
Ньял повел лошадей к источнику. Дав им напиться, он ослабил подпругу саврасого и отбросил челку с глаз Авелаэра. Мухи назойливо жужжали, и Авелаэр сердито тряс головой.
— Что теперь, сэр? — спросил Тим. — Отправимся за ним в Моер?
Не успел Ньял ответить, как запела труба. Тучный мужчина в сопровождении двух юношей с золотыми трубами в руках пробирался через толпу. Его румяное лицо имело весьма многозначительное выражение. На всем пути люди приветствовали мужчину громкими криками. У древнего камня он остановился, и снова пропела труба.
— Слушайте все! — крикнул он высоким, пронзительным голосом. — События и новости дня!
Шум в гавани затих, все взгляды обратились к глашатаю. Он прямо-таки раздувался от гордости.
— В горах продолжаются дожди! По приказу градоначальника водостоки в черте города должны оставаться чистыми! Любой, у кого в доме или возле дома водосток окажется засорен, понесет наказание в виде штрафа в три золотые монеты или получит десять плетей у этого камня!
Горожане зашушукались, обсуждая новость. Громкий голос глашатая продолжал:
— Да будет известно всем мужчинам, что убийца Телерхайда найден! Предатель и убийца — Ньял из Кровелла! По приказу северных лордов он лишен права собственности и объявлен презренным троллем! Если он будет обнаружен в городе Элии, он должен быть задержан и доставлен на Совет Лордов для казни!
Ньял отвернулся, пряча лицо. Кровь застучала у него в висках. Он перевернул щит, чтобы не было видно герба — драконов Кровелла.
— Давай выбираться отсюда, — прошептал он Тиму. — Теперь у нас нет иного выбора, кроме как следовать за Лотеном в Моер.
Недалеко от гавани они нашли конюшню, где у них за один золотой приняли лошадей.
— Грабители! Тролли треклятые! — ругался Тим после того, как лошадям была постлана скудная подстилка из соломы. — Все горожане — воры! Идите за мной, сэр, и опустите голову пониже. Все будет в порядке, вот увидите. Нутром чую, есть в этом порту воришки и контрабандисты. Найду самого отъявленного и уговорю перевезти нас через Пролив.
Выбранный Тимом корабль оказался старой галерой с изящными очертаниями и вырезанной по носу Старушкой-Драконихой, приносящей удачу. Но годы и капризы стихий сурово обошлись с кораблем. На палубе галеры появилась уродливая надстройка, а прежние рулевые весла были заменены большим рулем, который непристойно торчал за кормой. Галера низко сидела в воде и странно поворачивалась на месте, хотя и была крепко привязана к причалу.
У каменной башни в конце причала несколько человек, помогая себе песней, крутили ручку лебедки и поднимали большие ящики на палубу корабля. Там матросы, ворча и переругиваясь, спускали ящики по узкому трапу в трюм.
— Мое почтение вам и вашим героическим предкам, — обратился Тим к капитану.
Капитан, как и его корабль, уже давно миновал пору расцвета. Его длинные седые волосы были туго связаны на затылке, зато борода, нелепая, рыжая с проседью, буйно топорщилась в разные стороны. Его большой, голый живот переваливался через широкий пояс, украшенный бронзовыми кружками. Висящий на поясе стальной меч был хорошо заточен и отлажен, как и положено клинку северного морехода.
Ньял нерешительно ждал в стороне, пока Тим и капитан торговались. Оказалось, Тим знает родственников капитана. Передача золота сопровождалась звучными хлопками по спинам.
— Этот старый контрабандист скользкий, как змея, — прошептал Тим, когда они поднимались по трапу. — Для него перерезать нам глотки все равно что плюнуть, так что, милорд, будьте осмотрительны. Он везет незаконный груз и согласился перевезти нас через Пролив за двойную плату без лишних расспросов. Вам придется ехать в трюме с грузом, какой бы там ни был груз. Прошу прощения, сэр, я знаю, там паршиво, но нельзя допустить, чтобы вас узнали. Вы, главное, не беспокойтесь ни о чем. Мы найдем этого мерзавца и узнаем, кто убил лорда Телерхайда.
Мимо них по сходням прошел матрос.
— Мы отчалим через два часа, с началом отлива, — продолжил Тим, когда они остались одни на палубе. — Я буду караулить здесь, но вам лучше спуститься в трюм.
Ньял не двинулся с места.
— Сэр, пожалуйста! Вас убьют, это как пить дать. На Движении Камня было полно людей. Все знают вас в лицо!
— Что будет с лошадьми? — спросил Ньял.
— Лошади! — воскликнул Тим и хлопнул себя ладонью по лбу. — Пойду позабочусь о них. Устрою на корме славное стойло. А теперь ступайте вниз, сэр. — В темноту трюма вел старый трап. Ньял нехотя двинулся к нему. — Я мигом вернусь! — крикнул Тим.
Тим быстро зашагал сквозь толпу на причале к конюшне. Кошелек его опустел. Все ушло на оплату проезда на дряхлом корабле. Тиму страшно было посмотреть в глаза Ньялу, но он был уверен, что сумеет продать лошадей за такую цену, чтобы хватило на жизнь до тех пор, пока они не найдут Лотена и не смогут вернуться в Морбихан свободными людьми.
Глава 25
Из недр корабля поднималось такое зловоние, что Ньяла замутило и на лбу выступил пот. Он стиснул поручни, пережидая приступ тошноты, потом снова стал спускаться — осторожно, потому что ступеньки трапа были сырыми и скользкими.
Когда глаза Ньяла привыкли к темноте, он разглядел узкий проход, идущий по середине трюма. По обе стороны прохода были как попало составлены или связаны ящики. Вдруг ящик рядом с Ньялом качнулся, кто-то там громко заскребся. Ньял поспешно отступил и ударился о другой ящик. В темноте раздалось глухое рычание.
— Привет, — услышал Ньял чей-то голос. — Ты один из тех парней, что переправляются с нами?
Ньял разглядел мальчишку в рваной набедренной повязке.
— Да, — ответил Ньял, и его снова замутило.
Мальчишка шагнул вперед, протянул чумазую руку.
— Я Слэт, корабельный слуга. Да не морщись так, привыкнешь! — добавил он, смеясь. — Хуже всего воняют обезьяны. У тебя есть вещи?
Ньял покачал головой.
— Ну, так будешь здесь, внизу, со мной. На нос и на корму не ходи — там сильно качает. А здесь, в середине, будет почти так, как сейчас. Поможешь мне следить во время плавания, чтобы веревки не развязались и груз не поехал с места? А то это старое корыто и потонуть может запросто.
Ньял кивнул:
— Скоро приведут моих лошадей. Где их можно поставить?
— Лошади! — Корабельный слуга снова засмеялся. — В этом рейсе у нас сплошная живность. На корме найдется местечко — там, где стоят единороги. Пойдем посмотрим на обезьян.
Ньял пошел за мальчишкой в темный лабиринт из тюков и ящиков.
— Когда-то это была моерская галера. Здесь, внизу, держали людей, — объяснял Слэт. — Их приковывали к бортам, вон к тем большим железным кольцам. Человек сидел здесь, пока не умирал, и никогда не видел дневного света.
