Ньял носил воду, пока руки не заболели. Бочка была уже наполовину пуста, когда единороги перестали нетерпеливо поджидать юношу, ищя его подслеповатыми глазами. Наконец они стали похожи на пару довольных лошадей и принялись отгонять друг от друга мух похожими на канаты хвостами.
Остальные клетки оказались жутко грязными. Из-за темноты Ньял узнавал большинство пленников по запаху. Лохматая саблезубая кошка, дыша от испуга тяжело и часто, кинулась на Ньяла, когда тот наливал воду в ее корыто, чуть не задев его горло когтями. Опрокинутый на спину, Ньял вскрикнул, но быстро вскочил и, отпугнув кошку свистом и криками, поспешно вылил в корыто оставшуюся воду, пока кошка снова не бросилась на него. Стая маленьких шакалов хоть и рычала, но позволила Ньялу наполнить водой бадью, и только тогда, когда Ньял ушел, звери столпились вокруг нее, виляя хвостами. Пятнистые гонгои взволнованно тараторили. Крупный серый волк с ярко-голубыми глазами спокойно следил за юношей, совершенно равнодушный к воде. А зубрам воды не хватило. Ньял с трудом наклонил огромную бочку и вылил все, что там оставалось, но здоровенные быки продолжали жадно следить за ним взглядом, допив последние капли.
Закончив работу, Ньял вернулся к великанам. Обессиленная принцесса спала, обнимая дочь. Вьющаяся золотисто-каштановая шерсть великанши сбилась в колтуны на массивных плечах и груди. Ньял успокаивающе улыбнулся принцу, который прижался к сестре, но малыш-великан, шести или семи лет от роду, уставился на него испуганными глазами.
С минуты на минуту Ньял ожидал возвращения Тима с лошадьми. Он решил, что привяжет их возле загона единорогов, но его беспокоило отсутствие воды. Два дня без воды — это слишком много для любого животного. Мало кто из пленников вообще переживет плавание, если на борт не погрузят еще несколько бочек.
Ньял влез на ближайшую клетку — ту, где сидел волк, — и прислонился спиной в борту. Плечи и спина у него ныли, кровь пульсировала в незажившей ране на правой руке. От зловонного запаха щипало глаза. Один из люков чем-то накрыли сверху, и от этого в трюме стало еще темнее. На корабле стояла тишина. Ньял сидел и думал о Сине, гадая, добрался ли до нее бродячий эльф, рассказал ли о том, что с ним случилось.
— Ньял из Кровелла!
Ньял резко выпрямился, вгляделся в темноту.
Голос, казалось, прозвучал совсем близко, откуда-то справа, но там никого не было. Серый волк расхаживал под Ньялом в своей клетке, а из соседней доносилось тяжелое дыхание саблезубой кошки.
— Кто-то что-то сказал? — проговорил Ньял, чтобы услышать собственный голос.
Звери тихо шуршали в клетках, снаружи доносился плеск воды да глухой стук, когда корабль мягко ударялся бортом о причал. Не было слышно ни голосов, ни скрежета перетаскиваемых по палубе грузов — должно быть, галера была уже загружена. «Интересно, где же Тим с лошадьми?» — подумал Ньял.
— Ньял из Кровелла! Слушай меня!
Голос на этот раз прозвучал отчетливо — низкий и властный, но странно искаженный, как будто его обладателю было трудно говорить.
— Слу-шаю, — робко отозвался Ньял, обшаривая глазами темные углы трюма.
— Человек, которого ты ищешь, не в Моере. Он обогнул остров и высадился на Фенсдоунской равнине. Вероломство процветает! Ради спасения Морбихана ты должен идти на юг к Фенсдоунской равнине!
Ньял затаил дыхание, вынул из ножен кинжал.
— Откуда ты знаешь? И как ты узнал, кто я такой? — прошептал он.
— Я знаю тебя через Закон. — Голос стал тише, как будто говорящий удалялся. — И Закон велит тебе идти на юг, чтобы отомстить убийцам твоего отца и брата!
Ньял подождал немного, потом окликнул:
— Эй!
Но голос не ответил, слышался приглушенный плеск волн в борт.
— Эй, — ответила принцесса, зевая. — Ньял? Вы еще здесь?
— Я-то здесь, — ответил юноша, сжимая кинжал.
— Простите, я заснула. Вы разговаривали со мной?
— Нет, с гостем.
— С другом? Он еще здесь?
— Не знаю, — ответил Ньял. Он слез с ящика и посмотрел на голубоглазого волка. Зверь уставился на него, не мигая. Небесно-голубые глаза странно светились в темноте трюма. Ньял повернулся к великанам.
— Принцесса, а не убраться ли нам отсюда? — спросил он неожиданно.
Глава 26
Принцесса испугалась:
— Но как? Кругом вода, всюду враги. — Мне нужна ваша помощь, — сказал Ньял. Он нашел тяжелый ржавый штырь и поддел им замок, как рычагом. Справившись с замком, Ньял потянул на себя дверь. Застонали ржавые петли.
— Вы сможете идти? — Он помог великанше встать.
Маленький принц и Ла Тоннан жались сзади, вцепившись в шерсть на ногах великанши. Принцесса нагнулась, чтобы не удариться головой о низкий потолок.
— Что вы задумали? — прошептала она.
— Помогите мне.
Крепкий грузовой трап лежал на дне трюма — там, где его сбросили. Сделан он был из тяжелой древесины, и Ньялу с великаншей понадобились все силы, чтобы подтащить его под люк. Ньял помог принцессе поднять верхний конец трапа и зацепил крючьями за палубу. Через отверстие люка Ньял увидел небо, окрашенное в темный пурпур Занималась вечерняя заря.
— Все на борт! Приссии моря! Шевелитесь, вы! — проорал на палубе капитан. — Лоцманская лодка подходит!
— Быстрее! — торопил великанов Ньял. Он шел впереди по темному узкому проходу к загону единорогов. Почуяв его запах, один единорог поднял голову и издал звук, чем-то напоминающий мычание.
— Тихо… — прошептал Ньял. Штырь, которым он взломал замок, все еще был зажат в его руке. Просунув руку между перекладинами загона, он нащупал кольцо, которым цепь крепилась к мачте. Ньял вставил штырь в кольцо и нажал. Вены вздулись на его руках, пот градом катился по лбу, но железо не поддавалось.
— Отдать концы! Эй, ты, морбиханский шутник! Весь вечер ждем твою лоцманскую лодку! — проорал голос наверху, после чего Ньял услышал ворчание: — Если мы из-за него снова прозеваем отлив, я сдеру с него шкуру и продам ее моерскому цирку. Приготовьтесь поймать концы!
— Дракониха раздери! Они сейчас отплывут! — выругался Ньял и нажал что есть силы, так что руки задрожали от натуги.
— Давайте я помогу, — тихо сказала принцесса. Передав свою дочурку Ниб Банфиту, она шагнула в загон. Единорог настороженно следил за ней.
— Ш-ш-ш-шш, тихонечко, ш-ш-ш-шш, — напевала великанша. Она протянула руку и почесала единорога за ухом. — Может, мне удастся освободить его, — прошептала она.
Ньял осторожно передал ей штырь. Такая громадина могла раздавить их обоих из-за одного небрежного жеста. Принцесса нагнулась, продолжая тихо напевать. На ее Шерстистых плечах вздулись бугры мускулов. Принцесса повернула штырь. Первое кольцо со звоном треснуло.
— Клянусь Законом! — воскликнул Ньял. — Теперь этот.
Другое кольцо оказалось крепче, и в конце концов великанша просто выдрала его вместе с цепью, расщепив основание мачты. Когда оба единорога были свободны, принцесса заняла свое место возле люка, а Ньял потихоньку открыл ворота загона.
— Кш-ш! — прошептал он, махая руками. Но единороги только пялились на него. — Кш-ш! — повторил он громче. — Брысь! Домой!
— Приготовиться отдать швартовы! — проорал наверху капитан.
Большой единорог вышел из загона. Самка пошла за ним, опустив голову и раздувая ноздри. Свежий
