Мохов с трудом разлепил веки. Голова гудела, обожженная кожа страшно саднила, но голем долго лежать не мог, он должен был предупредить Мартина, что враг сильнее, чем они могли предполагать. Что нужно срочно отменять прием груза и бросить все силы на преодоление кризиса.
Должен был сообщить, но не мог. Не мог, и все. Тело отказывалось слушаться. Оно было словно чужое. Удивительно, как это еще голова ворочается. Ну и силища же у этого… трансформера!
Мохов впервые видел энергетический удар, до этого он лишь слышал о них. Ему рассказывали, что все големы могут испускать ударные пучки. Бронзовые – желтые, Чистильщики – зеленые, а про Золотых говорили, будто те могут даже синие излучать. Ну если не синие, то голубые – без сомнения. И этого хватит, чтобы смести любую преграду. Оказалось, что излучать могут не только они…
Неожиданно капитан услышал какое-то бормотание. Негромкое, монотонное, оно шло откуда-то со стороны озера. Да-да, оттуда, откуда оно никак не могло доноситься. Там же Рыков! Нет, вряд ли! А может, это Хранитель?
Мохов осторожно приподнял голову и… замер! Оп, тело как будто стало слушаться… А чего удивляться, нанороботы продолжали выполнять программу, зашитую в их постоянную память. Уж они-то свое дело знают туго! Это тебе не перезаписываемая, которую можно стереть, а можно и улучшить, апдейтить, так вроде бы говорят специалисты…
Чувствуя себя с каждой секундой все лучше, Мохов приподнялся, опершись на локти. Радость от того, что тело постепенно начинало подчиняться, тут же улетучилась. Его люди! Они все… или почти все лежали рядом. Обугленные, обгорелые. Весь первый взвод! Мало того что их постреляли как куропаток, так теперь еще и пожег огнем этот чертов Рыков. Господи, и зачем он только послал их ловить трансформера? Да и беглецов тоже. Лучше бы плюнул на все это. Ребята бы живы остались.
Капитан, превозмогая боль – кожа еще не успела регенерироваться, – поднялся. Господи, вот так отшвырнуло! Почти в середину коридора. Мохов в раздумье посмотрел туда, где было озеро. Надо бы взглянуть, что с Хранителем, но страшновато – вдруг там все еще этот охреневший трансформер? Вот собака бешеная! Как же он силен!
С другой стороны, как он вернется, не выяснив все до конца? Тот же Свенсон… Нет, Свенсон, может быть, и поймет, а вот Ваха, тот не простит. Самое меньшее, назад в подземелье погонит. Скажет, сходи, посмотри и назад! Одна нога тут, другая там, чтобы не пришлось тебя ждать! Хотя, может, и… Нет, надо пойти посмотреть. Да и бормочет там кто-то. Вдруг кто-то из ребят?
Мохов, опираясь рукой о стену, сделал шаг и остановился, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вроде бы идти может. Если не торопиться, то вполне и без опоры обойдется.
Нетвердой походкой, стараясь не слишком удаляться от стены и в то же время не приближаться к телам своих бойцов, Мохов осторожно двинулся к балкону. Будь что будет, пусть палит этот трансформер, а то, что положено сделать капитану, он сделает.
По мере приближения к озеру обожженная кожа стала ощущать холод. А бормотание становилось все громче и громче.
– Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар! – непрерывно повторял кто-то.
Валентин опешил. Голос показался знакомым, но разум отказывался верить, что это тот, о ком он подумал.
Заинтригованный до того, что даже боль как будто отступила, Мохов сделал несколько быстрых шагов и вышел на полуразрушенный карниз.
Прямо перед ним качалась гигантская голова Хранителя. Его удивленные глаза – да-да, Валентин впервые видел их такими, но мог бы поклясться, что они именно удивленные, – смотрели куда-то в сторону. Вправо. Как раз откуда доносился гнусавый голос… Нет, все-таки это Кокакола!
– Аллах акбар! Аллах акбар!
Мохов сделал еще шаг и медленно повернулся… Так и есть, молится этот полоумный. Конечно, кто же, кроме идиота, мог уцелеть в этой бойне?! Не зря же говорят, что против счастья дураков наука бессильна.
Николай Николаевич стоял на коленях и, истово крестясь, повторял как заведенный:
– Аллах акбар! Аллах акбар!
При этом он не забывал периодически биться лбом о каменный пол.
Картина была столь нереальна, столь нелепа, что Мохову показалось, будто это он, а не Сериков, потерял разум.
– Ты… чего это? – сбивчиво заговорил он. – Чего… делаешь?
– Аллах акбар! – Рука кандидата в големы совершила еще одно крестоподобное путешествие, после которого лоб прижался к каменному полу. – Аллах акбар!
Капитан перевел взгляд на Хранителя. А тот, зачарованный действиями странного человечка, начал раскачиваться в легком трансе. Амплитуда этих колебаний становилась все больше и больше, и вскоре его небольшой кожистый рог, торчавший на самом кончике носа и делавший его похожим на носорога-уродца, стал проноситься в непосредственной близости от острой кромки балкона.
– А тебе, козлу ушастому, что нужно? – раздраженно спросил Валентин. – Ты-то какого черта торчишь здесь? Потанцевать решил? Змей зачарованный!
– Аллах акбар! Аллах акбар!
– Заткнись, не с тобой разговаривают, факир… московский! – бросил Валентин, не оглядываясь на Серикова. – Тебе на Арбате с дудкой сидеть, а ты в серьезные дела суешься! И чего тебе дома не сиделось, чего сюда полез?
– Аллах акбар! – Кокакола, не видя ничего, стукнулся головой об пол.
– Мать вашу… вот два придурка. Вы что, сговорились, что ли? Я тебя, урода, спрашиваю, какого черта тебе надо? Чего вылупился? – Капитан, поняв, что от Кокаколы он ничего не добьется, переключился на Хранителя. – Эй, тварь, проснись, тебе говорю!
