Герман остановился над Толиком, словно оберегая его от чужого вмешательства. Повредить Гаруну уже ничто не могло, а, учитывая способности Анатолия, вполне возможно, он что-то придумает. Так рассуждал Герман.
Между тем Анатолий, бережно положив руку раненого вдоль тела, встал и, тронув Курбана за плечо, поманил его в сторону. Тот отрицательно дернул головой, не прекращая своего тихого разговора с сыном. Толик молча отошел в сторону.
– Что ты там делал? – с упреком спросил Герман, когда тот приблизился. – Неужели не видишь…
– Мне нужно было кое-что выяснить, – жестко сказал Толик. – Я заметил, что этому парню делали недавно внутривенную инъекцию. Кто-нибудь знает, что ему вводили?
– Да хрен его… – начал было летчик, но Панама, услышав разговор, перебил его:
– Эти гады проводят какие-то опыты. Они хотели и нас с Курбаном…
– Какие опыты?
– Не знаю! – отрезал Геннадий, которому не нравилась настырность новичка. – У Леры лучше спросить, они вместе были.
Толик, обернувшись, встретился глазами с Лерой, с некоторым недоумением следившей за странным поведением друзей. Толик кивнул ей головой, подзывая к себе. Девушка вздернула подбородок.
«Не много ли себе позволяете, молодой человек?»– говорило выражение ее лица.
Толик с покаянным видом прижал руки к груди, после чего выставил вверх один палец. Указательный.
«Одну минуточку! – бросил он наугад ультразвуком. – Всего один вопрос. Вам что-то вводили в кровь?»
Лера вздрогнула и растерянно кивнула.
Сердце Толика запело от радости. Все так, как он думал.
Он повернулся к Герману и негромко, но так, чтобы все слышали, произнес:
– Все в порядке! Гарун будет жить!
– Не шути так! – возмутился Панама. – Кто ты такой, чтобы раздавать…
– Подожди! – остановил его Герман. Ему подумалось, он понимает, что имеет в виду Толик. Ведь он тоже услышал безмолвный вопрос! – Толик, ты хочешь сказать, что мы… големы?
– Нет! – засмеялся Рык. – Пока, слава богу, вы не големы, и, надеюсь, не станете ими. Пока что вы только киборги. А найду я компьютер…
– Замолчите! – с гневом произнес Курбан. – Мой сын… а вы… Замолчите, если вы мужчины!
– Простите! – Анатолий сразу посерьезнел. – Простите меня, пожалуйста! Я искренне…
– Мальчик, прошу тебя, не мешай! – Глаза Курбана блестели от слез. – Не мешай!
Герман сжал руку Толика. Тот ответил взглядом. Поняв друг друга, они одновременно повернулись и отошли в глубь галереи. Заинтригованный Панама последовал за ними.
– Ребята, может, вы объясните, что происходит? – спросил он. – Мне кажется, сейчас совсем неподходящее время для… забав…
– Гена, тебе успели сделать укол? – ответил вопросом на вопрос Герман.
– Нет, не укол! – Капельницу! – поправил его Рыков.
– Какую капельницу, какой укол? Вы чего…
Видя, что диалога не получается, Герман молча взял Панаму за руку и закатал рукав. Следа от иглы не было. Он бросил взгляд на Толика. Тот, пользуясь растерянностью Геннадия, быстро осмотрел вторую руку. И отрицательно качнул головой.
– Да объясните вы, в конце концов, что происходит? – разозлился Пономарев.
«Герман, мы теряем время! – произнес ультразвуком Рыков. – Я уже все проверил. Парень, тот, которого ранило, будет жить, головой ручаюсь. Он и девушка… Лера, они получили „Авиценну“ и теперь стали… неуязвимы. Вернее, почти неуязвимы. Как и ты, впрочем».
– И что теперь? – спросил Герман вслух. – Как это объяснить ребятам?
– Что объяснить? – не понял Панама. – О чем ты?
«А не надо ничего объяснять! – Толик улыбнулся. – Скоро они сами все поймут. А пока давай-ка лучше поищем выход. Это тот же коридор, с которого ты начал свое путешествие?»
– Да, вроде бы тот! – ответил Герман, оглядываясь по сторонам. Вход на высший уровень, с которого спустились бывшие узники, все еще был открыт, и оттуда в темную галерею падал квадрат света.
– Что тот? – закричал Геннадий. – Герман, я не понимаю, что происходит! Ты с кем разговариваешь?
– Скоро все поймешь! – словами Рыка ответил летчик. – Ты иди к ребятам, а мы с Толиком поищем выход. Только не вздумайте подходить к воде, вдруг эта тварь вернется.
«Не вернется! – сказал Толик. – Я ей такое словечко шепнул, что у нее надолго аппетит пропадет».
– Береженого бог бережет, – рассудительно сказал Герман.
– Это ты о чем? – не понял зенитчик.
