– Я показал им, где раки зимуют!
– О-ха-ха! – Мешочек просто распирало от смеха.
– Они дружно разбежались при первых звуках моего имени!
– Аааааааааааааааааа-ха-ха! – истерика. – О-ха -ха-ха-ха!
– Они все просто тупые идиоты!
– И-го-го-го-го-го-го! – дико заржал мешочек. Кащей закашлялся.
– Нет, такого я сам не выдержу! Думаю, ты меня одобришь, – сказал он, забрасывая мешочек в компанию к шкатулке и заумному карманному разговорнику.
На всех парах влетев в Причудливый лес, лиса так растерялась, что первым делом облаяла похожий на ворону кустик и только после этого стала думать, чего это она так лает. Ничего особенно страшного в Причудливом лесу в последние годы не происходило, но невиданные звери часто жили по иным житейским и физическим законам, непонятным для простых птиц, зверей и людей. На территории леса постоянно пpоисxодили всякие причудливые штучки, отчего его и прозвали Причудливым.
Кто бы мог подумать, что за кусок сыра придется так дорого платить? А ворона, тоже мне, не могла подарить кусочек! Хотя разве она знает, что такое голод? Откуда? Жрет себе, небось, сутки напролет, а тут приходится от голода лапы протягивать.
– Жадина! – завопила лиса, отводя душу. На миг повисла мертвая тишина, а потом местные жители завозмущались так, что только шум да треск пошел. Удивленная лиса обнаружила, что на нее никто не обращает никакого внимания. Похоже, она просто высказала вслух мнение каждого обитателя этих мест про своего соседа. А соседу было до лампочки, кто первый начал обзываться, и он наорал на того, на кого давно хотелось наорать, да повода не было. Тот, в свою очередь, наорал и на первого, и на третьего, а уж третий разбушевался вовсю.
Лисе только и оставалось, что устроиться поудобнее и смотреть, как птицы выясняют отношения, ломая ветки, выдирая перья и листья, крича и ругаясь на чем свет стоит. Заодно перекусила нокаутированными и заела выпавшими из гнезд яйцами.
Задира залетел в Причудливый лес случайно. Он спокойно отдыхал в тени, как вдруг вокруг него закипели страсти-мордасти, начавшиеся с призывного клича «Жадина!»
После чего в него полетело все, что только могло полететь, а кругом началось великое побоище, грозящее перерасти в великую лесную войну из цикла «Каждый сам за себя». Поэтому воробей не стал особо задерживаться и поспешил скорее вылететь из зоны боевых действий.
«Здесь слишком шумно, – подумал он, – лучше полететь еще севернее. А может, совершить смертельный трюк и навестить старину Кащея?»
Вот хохма. Аж страшно стало!
Залетевшая дальше всех ворона решила подкрепиться, удобно устроилась в пустующем гнезде, положила перед собой сорванный с растущих прямо перед носом желтолистных деревьев пахнущий хлебом плод, по виду напоминающий яблоко, вдохнула ароматный запах пшеничного хлеба, клюнула и скривилась: на вкус плод напоминал лимон, только еще кислее. С трудом разжав сведенный судорогой клюв, она выплюнула обманку, смела крыльями коварный плод и замотала головой, пытаясь освободиться от остатков запаха и вкуса лимона.
На разбившийся при падении плод налетели никелированные рыбки, хватая и вырывая их друг у друга. Из ветвей -выглянули хитрые мордочки, посмотрели, подождали, не появятся ли оторванные хвосты, не дождались и растворились в воздухе.
Ворона обиженно каркнула и взлетела, не зная, что плод, который она так неосмотрительно попробовала, имел запах свежего хлеба, пока был незрелый, ну а поспев, начинал пахнуть лимоном, а на вкус напоминать хлеб. Но самое ужасное заключалось в том, что он изменял на какое-то время сознание.
Настроение неожиданно быстро восстановилось, и если бы не вкус лимона во рту, было бы совсем хорошо.
«Как хорошо жить на свете! – думала ворона. – Особенно тем зубам с крыльями, которые летят прямо на меня. Что им надо? Съесть хотят или просто покусать?»
Настроение дико флегматичное. Пусть кусают.
Зубы приближались, а ворона смотрела на них и ничего не пыталась предпринять. Наступило успокоение, наверное, это обманка так действовала. Ворона ждала развития событий. И дождалась. Хор зубов запел чарующие песни, заметались языки-змеи, появившиеся непонятно откуда, а способное мыслить население леса при первых же звуках попряталось так, что и днем с огнем не сыщешь. Зубы пронеслись над головой вороны и повернулись, заходя на второй круг. Она зевнула, не понимая, как это она до сих пор висит в воздухе. Захотелось спать, а тут зубы расшумелись чего-то. Чего им надо? Ищут свободную челюсть? Так это к другим надо обращаться: у птиц зубов нет принципиально. А зачем им зубы? Челюсти не закрыть, еда застрянет, еще что случится вроде зубной боли. Кому нужны такие мучения? Так что никаких зубов!
– Долой зубы! – пьяно прокричала ворона. Кто-то сильно дернул ее за хвост. Тащивший юркнул вместе с вороной под ветку, зубы пролетели совсем рядом, щелкая двухметровыми челюстями в опасной близости.
Ворона возмутилась:
– Это что же за прохвост Меня дергает за хвост? Ну-ка, дай мне повернуться И получишь клювом в нос!
Отцепись, оставь в покое, Мне не надо ничего, Кроме зубок, зубок, зубок...
– Намек твой понятен. Ты хочешь сказать, Что свет, мол, не мил, лишь томленье да скука, Что лучшие, светлые дни миновали... Ты хочешь, чтоб зубы тебя зажевали! – отозвался таинственный собеседник. Ворона недоверчиво встрепенулась:
– Жевали... Жевали? Я тоже хочу!
