— Акила, о чем ты говоришь? — спросил Лукьен, пораженный. — Это бессмыслица какая-то!
Акила махнул рукой.
— Поезжай обратно в Лайонкип. Скажи барону Глассу оставить свою декларацию там же, где остальные. Когда я буду готов, я пошлю за ним.
— Так ты не вернешься со мной?
— Нет. Я еще не закончил здесь.
Лукьен воззрился на него, но Акила отвел глаза. Наконец, рыцарь развернулся и пошел к коню. Подавленный, он взобрался в седло и поехал прочь. Акила наблюдал за ним. Ему не по душе было то, как он осадил Лукьена. Но он не знал, может ли доверять рыцарю.
— Черт побери, — бормотал он. — Я не знаю!
Короткое время, проведенное с Кассандрой, кое-чему научило его. Она любила безделушки и никогда ни от чего не избавлялась. Если есть что-либо, связывающее ее с Лукьеном, она все еще хранит это, зарытое подальше.
Уверенный, что находка сведет его с ума, Акила решил докопаться до правды.
Спустя час Акила был в Лайонкипе. Не снимая мокрой одежды, он отправился прямо в покои, которые делил с Кассандрой. Встретившийся по пути Грэйг сообщил, что барон Гласс ушел. Когда Акила спросил Грэйга о Кассандре, выяснилось: королева тоже ушла. Джансиз уговорила ее встать с постели и выйти на свежий воздух. Акила велел Грэйгу не беспокоить его. Он заметно нервничал, беспокоясь, как бы его подозрения не оправдались. Кассандра в последнее время очень редко покидала покои, поэтому нужно было торопиться, пока она не вернулась.
Коридор, ведущий в ее крыло, был пуст. Слуги ушли, ведь в отсутствие Кассандры они могли отдохнуть, и никто не мешал королю обследовать спальню. Это была огромная комната с высоким потолком и широким очагом. Кровать под балдахином, застеленная льняными простынями, находилась у западной стены. Акила даже не потрудился избавиться от мокрых вещей. Он чувствовал в воздухе запах болезни, признаки страданий Кассандры — и в какой-то момент почувствовал себя пристыженным. Она больна, и он все еще любит ее, независимо от ее деяний. Но болезни проходят. А измены остаются навсегда.
Он оглядел комнату, изучая полки. Все они были уставлены безделушками, накопленными Кассандрой за годы жизни в Риике. Кофейники и тарелки, стаканы с гравировкой и статуэтки, все типично женские по форме и цвету. Ничего нового или необычного — все были известны Акиле. Он прошелся по комнате, осматривая мебель. Он решил, что Кассандра может хранить такие предметы поближе к себе. Порылся в постели, а затем его взгляд упал на платяной шкаф. Он никогда не подходил к ее шкафу, потому что нужды в этом не было; вот потому-то шкаф может быть идеальным местом для сокрытия грехов.
Акила прислушался, чтобы быть уверенным: никто не помешает, затем открыл шкаф. Пахло духами. Не зная точно, что искать, он начал перебирать одежду. Кассандра привезла с собой из Хеса кучу вещей, а еще было множество нарядов, подаренных знатными дамами Кота. Шкаф ломился от одежды, и это затрудняло поиски. Были здесь ящики, полные драгоценностей, и полки с брошками и заколками для волос. Акила осмотрел их тоже, но не нашел ничего необычного. Ему даже попался браслет, подаренный Кассандре бароном Глассом. Красивая вещица, но королеве она не нравилась, поэтому сейчас и пряталась в шкафу наряду с другими нелюбимыми вещами. Акила внезапно почувствовал себя идиотом. В шкафу не было ничего, что выдавало бы связь Кассандры с Лукьеном.
— Кто кого обманывает? — спросил он. И покачал головой со смехом: — Ну и дурак же я!
Он собрался было закрыть шкаф, но тут на глаза попалась маленькая беленькая бумажка. Сердце Акилы остановилось.
«Не в шкафу, а под шкафом», — сказал он себе.
Он опустился на колени и попытался вытащить бумажку, протиснув пальцы в щель. Но у него ничего не получалось. Акила опустил голову, стараясь рассмотреть непослушный клочок бумаги, и понял, почему он не дается в руки. Он был всего лишь одной из множества подобных бумажек, связанных в кипу желтой ленточкой. Акила исхитрился и вытащил ее. Он развязал узел и развернул первый лист. И сердце его упало.
Любовная записка. В ней вспоминалась краткая, но прекрасная встреча в яблоневом саду, использовались слова: «сладкая» и «экстаз». Руки Акилы затряслись, когда он читал это. Имя Кассандры упоминалось всюду, но имени Лукьена нигде не было. Даже подпись ни о чем не говорила. Рыцарь просто именовал себя «обожающим вас слугой». Но почерк несомненно принадлежал Лукьену, и это доказывало обвинения Трагера. Не в силах остановиться, Акила прочел следующее письмо, написанное все той же вероломной рукой.
Король почувствовал себя плохо. Он остался совсем один. Слез не было, но его охватило гневное безумие. Акила снова неуклюже связал все письма лентой. Потом бросил под шкаф. Если Кассандра обнаружит, что разоблачена — пусть.
«Сука! — яростно бормотал он. — После всего, что я для тебя сделал!»
И Лукьен, милый обманщик Лукьен! Что сделать с этим человеком? Акила закрыл глаза, представляя возможные наказания. Он мог бы казнить Лукьена, но знал, что никогда не отдаст такой приказ. Он все еще любил Лукьена.
«Измена! Всюду измена!»
Акила очень медленно поднялся на ноги. Услышал голоса в отдалении, шаги приближались. Он выпрямился. Возможно, это Кассандра возвращается с прогулки. Его гнев достиг максимума; он вышел в спальню, решив сразу обрушиться с обвинениями. Акила подошел к двери и открыл ее…
…и увидел смертельно-бледное лицо Кассандры.
— Кассандра!
Его жена бессильно повисла, опираясь на плечо Джансиз. Она сгорбилась и стонала, держась за живот и двигаясь к постели.
— Что случилось? Кассандра?
Она покачала головой, неспособная говорить.
— Она очень больна, — вмешалась Джансиз. — Помогите уложить ее в постель.
Акила подошел, бережно взял Кассандру на руки. Она закрыла глаза: из-под век выкатились слезы. Акила понес ее в спальню.
— Джансиз, что случилось? Что с ней?
Когда Акила положил Кассандру в постель, Джансиз объяснила:
— Мы были в саду, разговаривали. Я подумала, что ей неплохо прогуляться и подышать свежим воздухом. Потом она начала стонать. — Девушка посмотрела на госпожу глазами, полными беспокойства. — Мне очень жаль, милорд. Это… — Она замолчала.
— Что это? — накинулся Акила.
— Это старая хворь, милорд. Она страдает ею много месяцев, — Джансиз кусала губы. — Думаю, ей стало хуже.
— Месяцев?! — не поверил своим ушам Акила. — Он повернулся к Кассандре, тяжело дышавшей и издававшей стоны. — Кассандра, это правда?
Жена слабо кивнула.
— Прости меня, Акила. — Она начала всхлипывать. — Пожалуйста, помоги мне. Так больно…
Акила поспешно положил руку ей на лоб.
— Все в порядке, — успокаивал он. — Я здесь, любовь моя. Не беспокойся. — Он повернулся к Джансиз. — Позови Гвену. И пошли за моим лекарем!
Девушка выбежала из комнаты. Акила взял жену за руку. Она казалась тонкой и бескровной. В глазах королевы таилась печаль.
— Кассандра, отчего ты не сказала мне, что больна? — Он снова рассердился, но теперь от мысли, что может потерять ее. — Скажи мне.
— Я… — Кассандра сглотнула комок. Голос звучал еле слышно. — Я хотела приехать в Кот. Узнай отец о моей болезни, он не отпустил бы меня.
Это признание взволновало Акилу. Кассандра заплакала.
— Акила, я боюсь. — Она положила руку на живот. — Там, внутри…
— Не бойся, — Акила погладил ее по волосам. — Скоро придет лекарь. Все наладится.
