Архиепископ закрыл глаза и привалился к стене, и вся мука, которую он слышал в голосе Кая, обрушилась на него. Неукротимый, алый кровавый поток, и это он помогал открыть шлюзы. Военные лаборатории усовершенствовали смесь Б по его приказу, и Форто с Каем обстреляли ею Гот потому, что он так велел им. Действительно ли он слышал Глас Божий, или это были хитроумные нашептывания его собственного мстительного разума? Он прижал руку ко лбу, пытаясь прогнать дурные мысли.
Столько детей! Собственные дочери герцога. Герцогиня Карина. Невинные души. Он вспомнил восторженное лицо Карины — она была такой юной, когда совершила свое паломничество в собор! Он говорил с ней, и она назвала единственный грех — что долго откладывала посещение Божьего дома. Она опустилась на колени и поцеловала его кольцо, а он восхищался ею: такой безупречной красотой может благословить только Бог.
И вот теперь он стал ее убийцей.
Весь Гот превратился в пустыню — так доложил ему Фор-то. И сообщения от людей, подобных Каю, подтверждали правдивость этого доклада. Ужасная смесь, созданная военными лабораториями, действовала во много раз лучше, чем предполагалось. Однако Эрриту показалось, что генерал не испытывает той вины, которая терзала всех его подчиненных. Форто вернулся в столицу Нара с улыбкой на лице. И теперь Эррит плакал — и не мог смыть ни той улыбки, ни тех картин, которые нарисовал ему Кай. Неподалеку от собора находился приют: Эррит построил его сам и содержал его на деньги церкви. Он обожал детей. Но разве дети не становятся взрослыми? И разве родители порой не отравляют их настолько, что ничего уже нельзя сделать? Таков был Черный Ренессанс — как нож, умело всаженный в ребра Божьего народа. Эррит усердно молился о его окончании — и Бог дал ему смесь Б. Не мир, а только это ужасное оружие. Так что это было знаком. Сам Бовейдин не смог усовершенствовать созданный им состав. А в военных лабораториях смогли это сделать без его участия, и это было поистине удивительно. Эррит решил, что это можно считать настоящим чудом.
Но как же теперь ему трудно было жить с этими решениями! Эррит спрятал лицо в ладони. Бог реален, и иногда он дает людям тяжелое бремя. Однако Эррит знал, что это бремя никогда не бывает непосильным, и поэтому он устремил мысли к небу и своему Отцу и в немом отчаянии возопил о помощи: «Отец Небесный, помоги мне. Дай мне силы нести ношу мою, ибо это ради Тебя несу я ее, Господи. Сила и слава Твоя во веки веков. Молю Тебя, укрепи меня на кровавую работу. Сделай меня сильным и мудрым. Обрати руку мою к милосердию, как только это будет возможно».
Он перекрестился и постарался справиться с подступившими к горлу рыданиями. Когда он открыл глаза, в исповедальне никого не было, а мир безмолвствовал. С тех пор как Эррит перестал принимать снадобье, он стал слишком часто выходить из себя. Снадобье гасило его эмоции так же, как гасило процессы старения. Без него держать себя в руках удавалось лишь постоянным напряжением.
— Бьяджио! — прорычал он.
Во всем виноват этот подонок. Золотой граф продолжает принимать снадобье и плюет в лицо Богу. Он утверждает, будто любит Нар, но он — лживый содомит, он из своего островного логова плетет интриги, разрушающие империю. При мысли о своем нестареющем враге Эррита начинало трясти. Бьяджио всегда был любимцем Аркуса.
Эти двое лишили религию смысла, они пользовались ею как инструментом управления, но сами не верили. И в конце концов Бог отвернулся от них обоих. Бессмертный Аркус умер. Дьявол Бьяджио изгнан. Эррит сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Меня ждет работа, — напомнил он себе, утирая слезящиеся глаза шелковым рукавом. — У меня нет времени на глупости. Бог видит меня, где бы я ни был. Я должен выполнять волю Его. Я…
— Ваше Святейшество!
Эррит закусил губу. Тодос? Он поспешно вытер остатки слез и постарался придать своему лицу обычное выражение. Тодос уже стоял за дверью и робко стучался в нее:
— Ваше Святейшество! Вы здесь?
— В чем дело? — рявкнул Эррит.
— Ваше Святейшество, прошу вас! Мне срочно надо с вами поговорить. Случилось такое…
Голос Тодоса был подобающе испуганным. Эррит чуть слышно выругался:
— Небо и ад, Тодос, я занят! Что тебе нужно?
— Ваше Святейшество, прошу вас, вам надо это видеть. Пришел «Бесстрашный»!
Это было все равно что услышать о возвращении Бога.
— Что? — пролепетал Эррит, вставая с табурета и открывая дверь. Казалось, Тодос не замечает, как выглядит его господин. — Что ты сейчас сказал?
— Пришел «Бесстрашный», Ваше Святейшество. Он в гавани! И не один. С ним еще четыре корабля, очень близко. Что нам делать?
Эррит был поражен. Что Никабар делает в Черном городе? Это вторжение? Надо сказать Форто, привести в готовность войска. Господи, это немыслимо!
— Что он делает? — спросил Эррит. Тодос нервно пожал плечами:
— Не знаю, Ваше Святейшество. Корабли только что появились. Я пришел за вами, как только узнал.
— Ты говоришь, там пять кораблей? И все?
— Кажется, да. Ваше Святейшество, я точно не знаю. Но нам надо что-то делать!
Эррит стиснул зубы.
— Действительно надо, Тодос. Нам надо выяснить, что этому нечестивцу здесь нужно!
Адмирал Данар Никабар смотрел с палубы корабля на гавань, по которой плыла к нему гребная шлюпка. Рядом с «Бесстрашным» на якоре стояли еще четыре корабля, наведя орудия на город. Внушающее ужас здание Собора Мучеников возносилось к небу, и солнце играло на его зеленовато-серебристй колокольне. Никабар приказал повернуть огнеметы к собору. Даже дальнобойные орудия «Бесстрашного» не могли бы попасть в здание храма, но адмирал понимал, что угроза огня привлечет внимание Эррита. В кармане у него было письмо от Бьяджио, запечатанное личной печатью графа. Плавание от Кроута было долгим, но спокойным, и Никабар был рад снова увидеть родную гавань. В городе почти ничего не изменилось. Военные лаборатории по-прежнему выбрасывали в воздух клубы ядовитого дыма. Широкие улицы столицы заполнились любопытными: все они указывали пальцами на вернувшийся флот. Благородные дамы и господа стояли на пристани рядом с нищими, разглядывая «Бесстрашного». Легионеры Форто тоже собрались в порту — целый гарнизон. Самого Форто нигде не было видно, что оказалось приятным сюрпризом. Никабар давно ненавидел генерала.
Дредноуты «Зловещий» и «Черный город» качались на волнах рядом с «Бесстрашным». Позади них в гавань вошли два легкие крейсера — «Железный герцог», которым командовал давний друг Никабара Дэйн, и корабль еще меньшего размера, быстрый «Безжалостный». Оба крейсера медленно патрулировали гавань, готовые к неожиданным сюрпризам. Никабар не представлял себе, насколько близко находятся лиссцы, и не хотел, чтобы его застали врасплох. Хотя орудия «Бесстрашного» были сильнее, чем на любой лисской шхуне, дредноутов было всего два.
Шлюпка подплыла ближе. Теперь Никабар уже мог разглядеть ее пассажира. Как он и просил, матросы привезли отца Тодоса, помощника Эррита. Адмирал улыбнулся, удивляясь тому, что Эррит согласился на обмен заложниками. Он не думал, что епископ настолько ему доверяет. Эррит не пожелает подняться на палубу «Бесстрашного», но что-бы поговорить с ним, Никабару нужно обеспечить свою безопасность. Он знал, что Эррит и Тодос почти что братья. Святой отец никогда добровольно не допустит, чтобы с Тодосом что-нибудь случилось. Никабар облегченно вздохнул. Появление Тодоса сказало ему, что вероломства опасаться не стоит.
— Это он, — с уверенностью объявил адмирал. Лейтенант Гарий кивнул, держа в руках металлический ящичек размером не больше мужской ладони. Дар архиепископу Нара. — Пусть он поднимется на борт, Гарий, — приказал Никабар. — И пусть он чувствует себя как дома. Обеспечь ему все, что он пожелает: еду, питье, все, что угодно. Понял?
— Да, сэр, — ответил лейтенант и крикнул матросам в шлюпке, чтобы они подгребали к кораблю. С борта спустили веревочный трап. Матросы в шлюпке подали сигнал, что поняли команду, и подвели лодку к флагману. Отец Тодос, решительно выпятив челюсть, разглядывал огромный корпус «Бесстрашного». Никабар с ухмылкой смотрел на него сверху. Тодос был человеком порядочным. Он верил в свою церковь и
