Конь двинулся к выходу. Дьяна крикнула, подбадривая его. Она ухватилась за поводья, постаралась вспомнить все, что ей известно о верховой езде, и направила Огня к дверям конюшни. Оказавшись на улице, конь остановился, ожидая ее команды.
— Спасибо тебе, — выдохнула Дьяна. — Лоррис и Прис, спасибо вам. Ну а теперь, Огонь, покажи мне свою хваленую быстроту!
«Устрашающий» покачивался на волнах, стоя на якоре невдалеке от берега Люсел-Лора. Симон пробыл на борту меньше часа, но его уже начало мутить. Он стоял на палубе, пытаясь привыкнуть к качке, и смотрел на стоявший рядом военный корабль. «Мститель» был больше, и его легче было заметить с берега. Симон тревожился, удастся ли кораблям добраться до Кроута, не встретив лиссцев. Если Пракна еще не ушел из трийских вод, то встреча неминуема.
Силуэт заброшенной башни на берегу был едва виден сквозь дымку. Два Рошанна, которых Бьяджио отправил шпионить за Вэнтраном, так и остались в этом свинарнике, не подозревая, что Шакала в Люсел- Лоре уже нет. Симон сам не понимал, почему не сказал об этом. Что-то происходило с ним, ему неподвластное. Он сообразил, что эти люди могут теперь начать охоту за Дьяной, и встревожился, но агенты были в очень невыгодном положении, да и о том, что Ричиуса нет, они тоже узнают не скоро.
— Я привезу малышку, — пробормотал Симон. — Ради Эрис. Но это — все.
За Ричиусом Бьяджио будет гоняться сам, Симон ему больше помогать не станет. Ребенка он доставит и тут же тайно сбежит вместе с Эрис. Да, жизнь Вэнтранов будет разбита, но Ричиус останется на свободе, чтобы охотиться за Бьяджио — а потом и за Симоном. И когда-нибудь, если только Боги вообще существуют, Бьяджио за все ответит. Как ни странно, Симон уже распланировал свою дальнейшую жизнь. Женившись на Эрис, он сбежит с Кроута, от Бьяджио, увезет Эрис туда, куда не знают дороги Рошанны, если есть на cвете такое место, и останется с ней до конца жизни. Эрис будет счастлива и беззаботна, а Симон будет полон страха и тревоги. Он постоянно будет думать о Бьяджио и его планах мести, будет вздрагивать от каждого шороха. И мысль о Ричиусе не будет отпускать ни днем ни ночью, мысль, что Нарский Шакал жизнь положит, чтобы найти убийцу своей дочери. Огромное, неумолимое чувство вины обрушилось на Симона.
— Где ребенок? — раздался рядом знакомый голос. Капитан Н'Дек, командир «Устрашающего». На его лице играла нелепая улыбка. — Что ты с ней сделал, шпион? За борт, что ли, выбросил?
— Она у меня в каюте, — ответил Симон. — Долгая езда ее утомила.
— У нас найдется для нее молоко и кое-какая еда, — объявил Н'Дек. — Немного, но должно хватить до безопасного порта. А там найдем все, что тебе может для нее понадобиться.
— Мне? Я не женщина, Н'Дек. Пусть о ней заботится кто-нибудь другой!
— У меня за последнее время сиськи тоже не выросли. Тебе следовало бы выкрасть няньку, шпион.
«Я бы так и сделал, но ее пришлось убить», — сердито подумал Симон.
— Ладно, девочка останется при мне, — согласился Симон. — Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Правильно мыслишь! — расхохотался Н'Дек. — Бьяджио не обрадуется мертвому младенцу. — Он замолчал и стал смотреть на воду. — Теперь он будет охотиться за Вэнтраном. Ты видел новых агентов?
Симон кивнул.
— Твой господин — интриган, Даркис. Меня это восхищает. Но он слишком много времени тратит на месть и слишком мало на то, чтобы отвоевать Железный Трон. Я отвезу тебя и девчонку обратно на Кроут, но после этого мне хотелось бы увидеть хоть какое-то продвижение. Я не мальчик на посылках.
— Бьяджио знает, что делает, — сказал Симон. — Он выступит против Эррита тогда, когда будет готов. И не раньше.
— Думаю, что он уже сделал первый ход, — сообщил капитан. — Я слышал, что адмирал Никабар с небольшой флотилией отплыл с Кроута к Драконьему Клюву на помощь герцогу Энли.
— Зачем? Что там есть такого, на Драконьем Клюве?
— Загадка, — ответил Н'Дек. — Понимаешь? Твой господин держит нас в неведении. И нам это не нравится. Симон невесело улыбнулся.
— И мне тоже, капитан Н'Дек. — Он повернулся, собираясь уйти к себе в каюту. — Когда мы отплываем?
— Прямо сейчас, — ответил Н'Дек. — Уже поднимаем якорь.
Симон поспешил уйти: ему больше не хотелось видеть Люсел-Лор.
Дьяне, впавшей в странное полузабытье, показалось, что она проехала чуть ли не сотню миль.
Огонь, привыкший у Ричиуса к быстрой езде, несся при свете луны ровным галопом, и время тоже неслось галопом рядом с ним по долине, по лесу, вдоль скалистого берега моря. Огонь был взмылен и предельно устал, но доблестный конь ни разу не сбился с ноги. Дьяна, сама почти лишившаяся сил, с трудом различала узкие дороги и лесные тропы. Фалиндар остался далеко позади, и мелькала жутковатая мысль, не заблудилась ли она, но почему-то Дьяна была уверена, что знает дорогу к башне. У нее перед глазами все плыло, руки немели от холода. Горячее тело Огня согревало ей ноги, и она старалась пригибаться ниже, чтобы защитить лицо от резкого ветра.
И наконец, когда ей уже стало казаться, что она вот-вот упадет с седла, вдали показался неясный силуэт башни. Рассвет был уже совсем близко. Солнце начало подниматься, пытаясь прогнать ночь. Впереди вырастала башня — темная и грозная. За башней, в море, был едва различим стоящий на якоре корабль. У Дьяны вспыхнула надежда. Симон еще здесь! Он наверняка в башне, дожидается рассвета.
— Времени осталось мало, — сказала она коню.
Она направила Огня к башне, стараясь держаться в тени. Пристальным взглядом она обшаривала прогалину, пытаясь различить хоть какое-то движение, но видела только опадающие листья. Утро принесет свет, а свет выдаст ее присутствие. Мысль об этом заставила ее торопиться. Казалось, Огонь разделяет ее тревогу. Он ступал бесшумно, неся всадницу с легкостью вышедшего на охоту ягуара. У редких деревьев на краю прогалины Дьяна заставила коня остановиться.
— Здесь, — прошептала она. — Дальше не надо.
Ей придется идти одной, оставив измученного коня отдыхать. Она различила вход в башню, темный и пустой. Внутри мерцал крошечный огонек. Дьяна закусила губу: она не сомневалась в том, что огонь зажег Симон. Соскользнув с седла, она благодарно потрепала Огня по холке. Он будет ее дожидаться, как всегда дожидался Ричиуса. Если она вернется. Если Симон ее не убьет. Если Шани еще жива.
«Хватит!»
Дьяна сжала руку в кулак. Ей не пришло в голову захватить с собой оружие — и теперь она об этом пожалела. Ей нужен был кинжал или топор — что угодно, что можно было бы всадить Симону в спину. Если с Шани что-то случилось, она ногтями выцарапает Симону сердце. Он ей заплатит.
Она двинулась по поляне к входу в башню и очень быстро до него добралась. В проеме она остановилась у осыпающейся стены и заглянула внутрь. Замеченный раньше огонек был виден совершенно ясно: он горел в глубине круглого помещения. Симона внутри не оказалось. Там вообще никого не было — по крайней мере так казалось на первый взгляд. Огонек выхватывал из темноты лишь очень небольшой кусок огромной комнаты. Дьяна прислушалась, и до нее донесся внезапный звук: шорох шагов. Ее взгляд метнулся к винтовой лестнице, уходящей в темноту. Кто-то спускался вниз. Дьяна собралась с духом и решительно вошла внутрь.
— Симон! — громко позвала она. — Спускайся сюда!
Рядом с ней что-то стремительно мелькнуло. Из черноты вынырнул человек, вспугнутый ее криком. Вниз по ступенькам бежал еще один и застыл в изумлении, увидев Дьяну. Тот, кто был позади, обхватил ее железной хваткой, прижав ей руки к туловищу. Дьяна сыпала проклятиями и извивалась, пытаясь высвободиться, но у нее не хватало сил. Она ощутила на шее горячее дыхание и почувствовала кислый запах перегара. Темноволосый мужчина на лестнице подошел ближе и уставился на нее.
— А ты еще кто такая? — прорычал он, вытаскивая из-за пояса кинжал. Дьяна отчаянно попыталась его лягнуть. Он увернулся, снова приблизился к ней, на этот раз осторожнее, и приставил ей к шее кинжал. — Отвечай, девчонка! Кто ты такая?
— Где Симон? — прошипела Дьяна. — Где моя малышка?
