такая хорошенькая! Вы счастливый человек, полковник Джервис.
— Это правда, — отвечал он. — Адель добрейшее создание. В Париже ее все обласкали; особенно мадам д'Альбре. Мы очень обязаны вам за это знакомство, мадмуазель де Шатонеф. Кстати: Адель привезла вам от нее целую кучу писем и подарков. Когда вы к ней приедете?
— Где вы остановились, полковник?
— В отеле Томаса, на Берклей-сквере, пока не найдем порядочной квартиры. В августе мы уедем ко мне на мызу, в горы. Адель хочет, кажется, просить вас туда к себе.
— Благодарю вас; не знаю, удастся ли это. До августа еще целых два месяца, и Бог знает, что случится в это время. Знаете ли: я сама думала ехать во Францию, когда брат должен будет явиться обратно в полк.
— В самом деле? — спросил граф. — Я об этом ничего не слышал. Что же вы, поедете?
— Не знаю. Теперь это еще только мечта.
— Но вы не отвечаете на мой вопрос, — сказал полковник. — Когда же вы навестите Адель?
— Извините, полковник. Я возвращусь в город завтра и тотчас же к ней поеду. В час или в два буду у вас. Сельвин обещал мне дать свой экипаж. Каролина, могу я в нем проехать прямо в отель Томаса?
— Конечно. Что за вопрос? Разумеется, вы можете ехать в нем куда хотите.
— Так я буду у вас в два часа, полковник. Кланяйтесь от меня Адели.
— Благодарю вас. Не смею вас дольше беспокоить, — сказал он, приподнимая шляпу. — Извините, что я взял смелость вступить с вами в разговор. Мы раскланялись, и он ускакал.
— Настоящий джентльмен, — заметила Каролина. — Адель себя не обочла.
— Советую не говорить этого при мистере Сельвине, — сказала я.
— Что за пустяки! — отвечала Каролина, слегка покраснев.
— Кто этот Джервис? — спросил граф. — Из вас, кажется, никто его не знает, и вдруг он делается знакомым. Объясните мне это явление.
— Он прекрасный человек, как заметила мистрисс Сельвин, и очень не дурен собою, как вы сами видите. В обществе он играет важную роль, и, главное, он муж одной премилой француженки, близкой приятельницы Каролины, и бежал с нею полгода тому назад, принимая ее за. ..
— Валерия! — прервала меня Каролина, краснея.
— Каролина? — возразила я спокойно.
— Что вы хотели сказать?
— Принимая ее за богатую наследницу, — продолжал я. — Но он нашел в ней больше, чем богатство: красоту и доброе сердце.
— Счастливец! — проговорил де Шаванн со вздохом.
— Почему так?
— Потому что женился на женщине, которую вы хвалите. Разве это не счастье?
— Дело очень обыкновенное, — сказала Каролина. — Вы не знаете, граф, что Валерия мастерица устраивать свадьбы. Она выдает своих приятельниц замуж с неимоверною быстротою.
— Надеюсь, то есть, я думаю, — поправился он, — что она лучше, нежели вы ее описываете. Она еще не позаботилась о себе.
— Не знаю, граф, я в этом еще не уверена, — отвечала она, стараясь отплатить мне за мою шутку.
Но я остановила ее, и в то же самое время подъехали к нам Август и Лионель. Смотр еще не кончился, но они вспомнили, что обещали воротиться через четверть часа, и проездили уже целых два часа. Каролина тотчас же начала над ними трунить, что они оставили нас одних среди толпы народа.
— Это не опасно, — сказал Лионель. — Будь тут какая-нибудь опасность, мы давно бы воротились.
— И в подтверждение ваших слов, мы были до смерти перепуганы. Мадмуазель де Шатонеф была оскорблена каким-то искателем приключений, и если бы не граф, так случилось бы что-нибудь и еще хуже.
И вслед затем была им рассказана вся история с господином Г . В жизнь мою не видала я, чтобы кто- нибудь рассердился так сильно, как Август в эту минуту. Он побледнел, как смерть, глаза его засверкали, члены задрожали, как в лихорадке.
— Он за это поплатится! — проговорил он сквозь зубы.
И он крепко пожал руку графу.
— Этого я никогда не забуду, — сказал он глухим голосом. — С этой минуты, граф, мы друзья навеки. Я никогда не могу отблагодарить вас за эту услугу.
— Пустяки, mon cher, — отвечал граф. — Я ничего не сделал особенного.
Но Август продолжал рассыпаться в благодарностях до тех пор, пока граф не сказал:
— Хорошо, пусть будет так, довольно; когда-нибудь и я в свою очередь потребую от вас услуги, позначительнее этой.
— Будьте уверены, что я исполню ваше требование, — отвечал Август. — В чем оно состоит? Говорите.
— Не спешите, — возразил граф. — Это не безделица.
— Полно, Август, — сказала я, — ты разгорячился так, что себя не помнишь. Прикажите ехать домой, Каролина. Судья ждет нас к обеду; а к этому он, как вы знаете, очень неравнодушен.
— Да, да, Валерия; вы всегда заботитесь о других. Поедемте.
В эту минуту подъехал к нам грум Джервиса и сказал:
— Позвольте вас спросить, кто из вас граф де Шаванн?
— Я.
— От полковника Джервиса, — продолжал грум, подавая ему карточку. — Полковник приказал вам кланяться и просить вас, чтобы вы тотчас дали ему знать, если получите какое-нибудь известие от того господина, которого вы отхлестали; он просит вас не считать его за благородного человека; полковник может доказать это и заставить его молчать.
— Благодарю, — отвечал граф. — Кланяйся от меня полковнику и скажи, что я ему очень обязан за внимание. Завтра поутру я явлюсь к нему сам.
Грум уехал.
— Видите, мосье де Шатонеф, — сказал граф, — вы не должны считать этого негодяя чем-нибудь порядочным.
— Разумеется! — сказал Лионель, и вслед за ним все мы повторили: разумеется!
Скоро мы прибыли в Кью и только что поспели к обеду. Предметом разговоров были события этого дня, героем — граф.
На следующее утро я с Августом возвратилась в город. Шаванн уехал из Кью после обеда.
Согласно моему обещанию, я тотчас же отправилась к Адели и застала ее одну, в очень веселом расположении духа. Она говорила, что она счастливейшая из женщин, и желала только увидеть меня замужем.
— Лучше предоставьте это судьбе, — отвечала я. — Суженого конем не объедешь. Спешить или оттягивать, выйдет одно и то же. Каролина тоже говорит, что она счастлива; я вам верю, потому что муж ваш мне очень нравится.
— Очень рада это слышать. Вы тоже его очаровали. Но кто же граф де Шаванн, о котором он прожужжал мне уши? Он говорит, что это единственный француз, который достоин быть англичанином, — а выше этой похвалы он не может себе ничего вообразить. Кто же этот граф, Валерия?
Я отвечала ей, что знала.
— Ну, и что же? — спросила Адель.
— Ну, и — ничего, — отвечала я.
— Не секретничайте с друзьями, — сказала она, глядя на меня серьезно. — Я от вас не скрывалась, и вы помогли мне советом. Будьте же и вы со мною откровенны.
— Я люблю вас, Адель, и у меня нет от вас секретов. Мне нечего от вас скрывать.
— Нечего? А граф?
— Что ж граф?
— Вы не думаете сделаться графиней?
— Нет.
