слесарь открыл ворота.
На снежном покрове заметны были лишь следы, оставленные Матиасом. Эти следы указывали своими причудливыми узорами на то, что Матиас был, очевидно, сильно пьян.
В двухстах метрах дальше стояли постройки Колодезя. Парадная дверь дома была открыта.
— Войдем, — сказал унтер-офицер.
На пороге он проговорил:
— Ого! Напрасно старик де Горн не пошел с нами. Здесь произошло настоящее сражение.
Большая зала находилась в беспорядке. Два сломанных стула, опрокинутый стол, разбитая посуда и осколки стекла свидетельствовали о том, что борьба была здесь жаркая. Большие стенные часы, лежащие на полу, показывали 11 часов 12 минут.
Все быстро поднялись наверх. Ни Матиаса, ни его жены там не было. Двери же их общей спальни были выбиты ударами молотка, который нашли под кроватью.
Ренин и унтер-офицер спустились вниз. Из зала в кухню, расположенную сзади, откуда можно было выйти в маленький садик, вел коридорчик. В огороженном садике за кухней был расположен колодец.
От порога кухни до колодца по глубокому снегу тянулся след: казалось, что тут протащили какое-то тело. Около же колодца переплетались многочисленные следы, указывая на то, что борьба здесь продолжалась. Унтер-офицер обнаружил следы обуви Матиаса и другие, элегантные и более тонкие.
Вторые следы вели прямо в сад. В тридцати метрах дальше, вблизи этих следов, нашли браунинг. Один из крестьян заявил, что он похож на револьвер, который два дня тому назад Жером Вижнал показывал в трактире.
Унтер-офицер обнаружил, что из семи пуль три были выпущены.
Таким образом, дело выяснялось все больше и больше. Унтер-офицер, принявший меры к сохранению всех обнаруженных следов, вернулся к колодцу, задал несколько вопросов работнице и затем обратился к Ренину:
— Думаю, что все ясно.
Ренин взял его за руку.
— Будем говорить прямо. Я уже несколько ознакомился с этим делом. Оно меня интересует, так как я знаком с мадемуазель Эрмелиной, которая в дружбе с Жеромом Вижналом и знает также госпожу де Горн. Вы предполагаете?..
— Я ничего не предполагаю. Я только констатирую, что кто-то пришел сюда вчера вечером…
— Откуда? Единственные следы, ведущие к этой усадьбе, следы де Горна.
— Другая особа, оставившая более элегантные следы, пришла, вероятно, до того, как начал падать снег, то есть до девяти часов.
— Значит, вы думаете, что эта особа спряталась в одном из углов зала, ожидая возвращения де Горна, который пришел уже после выпавшего снега?
— Именно! Как только Матиас вошел, спрятавшийся субъект бросился на него. Началась драка. Матиас убежал через кухню. Его преследовали до колодца и выстрелили в него три раза.
— А где труп?
— В колодце.
Ренин запротестовал:
— Как у вас это все просто!
— Да ведь снег нам все рассказал: после борьбы, после трех выстрелов только один человек покинул ферму, и следы эти не Матиаса де Горна. Где же Матиас де Горн?
— Можно бы поискать его в этом колодце.
— Нет, этот колодец бездонный. Он известен в окрестности. По нем названа и усадьба.
— Итак, вы думаете?
— Повторяю: когда выпал снег, пришел Матиас, а потом ушел отсюда другой человек.
— А госпожа де Горн? Вы полагаете, что она убита, как и ее муж?
— Нет! Похищена.
— Похищена?
— Вспомните выбитые двери в ее спальне.
— Но вы же сами говорите, что ушел отсюда только один человек.
— Осмотрите следы. Видно, что человек нес какую-то тяжелую ношу. Снег под этой двойной тяжестью сильно вдавлен.
— Значит, есть выход через сад в этом направлении?
— Да, в ограде сада имеется калитка, ключ от которой всегда находился у Матиаса де Горна. Этот ключ у него, очевидно, взяли.
— И через эту калитку можно выйти на дорогу?
— Да, большая дорога находится в тысяче двухстах метрах… И знаете ли вы, где проселочная дорога от калитки соединяется с большой?
— Нет.
— У одного из углов замка.
— Замка Жерома Вижнала!
Ренин проговорил сквозь зубы:
— Черт возьми! Дело усложняется. Если следы идут до замка, мы получим ясную картину.
Следы шли до замка. В этом легко было убедиться. Они также могли удостоверить тот факт, что, хотя снег вблизи решетки, окружающей замок, был убран, от замка шли следы колес по направлению, противоположному деревне.
Унтер-офицер у ворот замка позвонил. К нему подошел сторож с метлой в руках, который объяснил, что Жером Вижнал уехал утром, когда все еще спали, причем он сам запряг лошадь.
— В таком случае, — заметил Ренин, — проследим, куда идут колесные следы.
— Это бесполезно, — ответил унтер-офицер, — они дальше поехали по железной дороге.
— Через станцию Помпина, откуда я сейчас приехал? Они тогда должны были проехать через деревню…
— Нет, они выбрали другое направление и поехали на ту станцию, где останавливаются скорые поезда. Я позвоню туда. До одиннадцати часов ни один скорый поезд не пройдет, а потому легко можно установить на станции наблюдение.
— Кажется, — сказал Ренин, — вы стоите на верном пути, и я вас поздравляю с успехом.
Они расстались.
Ренин сначала хотел пойти к Гортензии, но затем раздумал и предпочел выждать более благоприятного оборота дела. Он вернулся в трактир и послал Гортензии следующую записку.
«Мой дорогой друг!
Читая Ваше письмо, я понял, что, принимая, по обыкновению, близко к сердцу все то, что касается любви, Вы решили покровительствовать влюбленным Жерому и Натали. Но кажется, что этот милостивый государь и эта милостивая государыня, не спрашивая совета у своей покровительницы, убежали, причем предварительно Матиас де Горн был брошен в колодец.
Извините, что я не захожу к Вам. Но это дело очень загадочно и в Вашем присутствии я не имел бы возможности хорошенько обдумать его…»
Было девять с половиной часов утра. Ренин пошел гулять, не обращая внимания на расстилающийся перед ним чудный зимний пейзаж. Он вернулся к завтраку, погруженный в глубокую задумчивость и не слушая того, что вокруг него говорилось по поводу происшествия.
Затем он направился в свою комнату и проспал там некоторое время. Стук в дверь вдруг разбудил его.
— Вы!.. Вы!.. — прошептал он, когда, открыв двери, увидел на пороге Гортензию.
Они молча, пожимая друг другу руки, вглядывались один в другого, проникнутые глубокой радостью по поводу этой встречи. Наконец он сказал:
— Хорошо я сделал, что приехал?
— Да, — ответила она мягко, — да… я вас ждала.
— Жаль, что вы не выписали меня несколько раньше. События пошли ускоренным темпом. Я сейчас не
