Постепенно к привычным шумам моря примешивается прерывистый шорох. Он все слышнее.
Неужели прибой?
Карцов пытается восстановить в памяти сведения об острове, где находится база союзников. Да, близ него должны быть рифы.
Сильно стучит сердце. Трудно поверить, что спасение близко.
И тут в третий раз атакует акула.
Теперь она мчится, с шумом расплескивая волны. Живая торпеда в ночном море!
Ударами рук о воду ее уже не отпугнуть.
Плыть навстречу?
Кричать?
А она все ближе. И Карцов погружается — ногами вперед, запрокинув голову, не отрывая глаз от расплывчатого очертания луны на поверхности моря.
И вдруг — луны нет.
Это акула. Она там, где секунду назад ушел под воду Карцов. Он отчетливо видит ее силуэт на фоне желтого светового пятна. Она неподвижна. В замешательстве, потеряв его из виду? Или ждет?
Карцов сжался на глубине.
Он задыхается. Он всплывает.
Давлением воды его подталкивает к акуле. Он возле ее головы.
Совсем рядом глаз чудовища — желтый, светящийся, с узким кошачьим зрачком.
В отчаянии, покоряясь судьбе, Карцов делает шумный выдох.
Бульканье пузырей. И в тот же миг — рывок огромного тела, рывок такой мощи, что Карцова вышвырнуло из воды.
Акула исчезла…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Смутно белеет в ночи гористый остров. Еще немного — и Карцов будет среди друзей. Остров — база флота союзников.
Холодно, очень холодно, и особенно затылку и ногам. Но он выдержит. Он уже выдержал. Скоро к нему протянутся руки товарищей по оружию.
Рифы остались в стороне. Все ближе берег. Где-то здесь должен быть вход в бухту…
Так и есть. Примерно через час пути открывается бухта. Остров темен, в бухте же нет-нет да и мелькнет огонек. Один, довольно яркий, вспыхивает на оконечности длинного мола. Туда и надо держать.
Шум винтов заставляет его насторожиться. Из-за острова появляется корабль. За ним встают бугры вспененной воды. Это рвутся сброшенные с кормы глубинные бомбы. Сторожевик патрулирует перед базой, оберегая ее от вражеских подводных лодок.
Взрывы следуют один за другим, и каждый болью отдается в груди Карцева. Ему несдобровать, если корабль изменит курс и бомбы лягут ближе.
Сторожевик скрывается за мысом. Быстрее, быстрее к бухте: корабль может вернуться!
Вскоре Карцов возле мола. Бетонная громадина стеной поднимается из воды, ограждая базу от зыби. Там, где мол кончается, — узкий вход в бухту, ее ворота. Сейчас бухта заперта — сведены плавучие боны, поддерживающие стальную сеть.
У противолодочной сети ячеи достаточно велики, чтобы сквозь них мог проплыть человек. В эту же и головы не просунешь. И сеть, надо думать, тянется до самого дна. Остается одно — вплотную подплыть к молу: быть может, отыщется щель между стеной и боном.
Расчет верен. Сравнительно легко проскользнув в бухту, он плывет вдоль мола, высматривая, где можно выбраться из воды.
Вдруг на острове вспыхивает прожектор, стучит пулеметная очередь. Тотчас включаются прожекторы в десятке других мест. Видны корабли, стоящие у причалов и посреди бухты — на бочках. Прожекторы шарят по воде. Пулеметы, которые теперь бьют и с берега и с кораблей, тоже целят вниз Там, где вода освещена, она временами вскипает от пуль.
Плыть дальше нельзя, оставаться на месте тоже: одна из пулеметных очередей угодила в бетон над головой Карцова, другая вспенила воду совсем рядом.
Между тем переполох в бухте растет.
В стороне проносится катер. Карцов кричит, но голос его тонет в реве мотора.
А пулеметы продолжают бесноваться. Отовсюду взвиваются осветительные ракеты. Где-то бьет пушка.
Надо быстрее выбраться из воды! С этой мыслью Карцов продвигается вдоль мола, всматриваясь в стену. Впереди какая-то тень. Быть может, трап?
Карцов подплывает туда и вдруг оказывается в полосе света. Голос сверху приказывает ему не шевелиться. Ослепленный, он бестолково вертится в воде. Рыча мотором, подскочил катер, резко стопорит. Карцова втаскивают на борт.
— Эй, взгляните сюда! — по-английски доносится с мола. — Вот он, второй. Хватай его, ребята!
В катер швыряют человека в черном резиновом костюме и перепончатых ластах на ногах.
Катер готов отвалить, но в последний момент матрос, стоящий на баке с отпорным крюком в руках, опускает крюк в воду и вытаскивает какой-то предмет. Карцов узнает кислородный дыхательный прибор. Ему ясно: человек в резиновом костюме — подводный разведчик или диверсант.
Катер мчится к линкору, который смутно вырисовывается посреди бухты, швартуется у его трапа. Владелец кислородного респиратора встает и, сопровождаемый автоматчиком, поднимается на борт корабля.
Очередь за Карповым.
К нему по-английски обращается другой вооруженный матрос. Карцову ясен смысл приказа, но он плохо знает язык и по-русски объясняет, что встать и идти не может — очень слаб.
Тогда матрос переходит на немецкий.
— Живо, — командует он, подталкивая Карцова прикладом автомата, — живо лезь наверх!
— Я не могу, — по-немецки отвечает Карцов, — я долго плыл и совсем обессилел.
— Лезь, говорят! — рычит матрос. — Вот я сейчас угощу тебя!
И он ногой пинает Карцова.
— Не смей! — Карцов силится приподняться. — Я советский моряк, офицер русского флота. Мой корабль был потоплен германской подводной лодкой. Она подобрала меня. Потом самолет забросал лодку бомбами. Я выплыл и добрался сюда. Помоги мне подняться на палубу!
Все это Карцов выпаливает одним духом. Он торопится, нервничает, охваченный безотчетным страхом. Он вслушивается в собственную речь и не может отделаться от ощущения, что каждое его слово — вымысел, ложь!..
Матрос раскрывает рот, чтобы ответить, но в глубине бухты всплескивает пламя, и все вокруг содрогается от оглушительного взрыва.
— Док! — горестно кричит матрос. — Они взорвали большой док!
Он в упор глядит на Карцова. В его глазах ненависть, бешенство. Ствол автомата поворачивается. Вот- вот грянет очередь. И Карцову кажется: он прав, этот здоровенный моряк, который сейчас чуть не плачет.
— Отставить, Джабб! — раздается с борта линкора.
Матрос будто очнулся. Широкой пятерней он трет лоб, тяжело переводит дыхание.
— Доставьте его сюда! — приказывает тот же голос.
— Да, сэр. — Матрос запрокидывает голову. — Прикажите спустить фалинь, сэр. Пленный не может двигаться.
“Пленный!” Конвоир в этом не сомневался. О том, что Карцов назвал себя советским офицером, он и не вспомнил.
Как же отнесутся к нему на корабле? Что, если и начальник этого матроса… Чепуха! Трехминутный разговор по радио со своим командованием на материке, запрос оттуда в Москву — и все станет на место.
Сверху подают трос. Матрос Джабб обвязывает им Карцова, берется за трос сам — и вот уже они
