этот момент теряет сразу все: и Мидиан, и Глорию - если не сумеет отвести обвинение, доказать свою правоту всему людскому миру. - Доктор, я прошу вас, постарайтесь мне поверить!
- Я верю тебе, - кивнул Дейкер, и сложно было сказать, насколько искренен был он на этот раз.
То, что произошло через секунду, Эрон попросту сперва не понял, а потом понимать стало некогда.
Неожиданно Дейкер рванулся в сторону, словно увидел за спиной Эрона привидение.
- У него оружие!!!
Крик ударил по ушам автоматчиков: ключевое слово сработало с точностью компьютера. Как по команде, пальцы надавили на спусковые крючки.
Рассекая ночной воздух, загрохотали очереди.
- Остановитесь! - голос Джойса потонул в общем шуме.
Пули впивались Эрону в грудь, рассекая кожу, дробя кости и разрывая мышцы, и все же он пока стоял. Стоял, уже мертвый, и на лице его, вместо боли и страха, застывало удивление.
- Прекратите!
На этот раз инспектора услышали - очереди начали стихать.
Эрон в последний раз качнулся и опрокинулся на спину.
- Кто вам приказал стрелять? - выскочил вперед Джойс, ища глазами Дейкера.
Доктор уже поднимался из мелкой канавы, стряхивая с одежды приставшие травинки.
Джойса трясло. Уничтожение преступника избавляло его от одной проблемы, зато вполне могло подвести под внутренний дисциплинарный суд со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иди доказывай, что стрельбу начали без его приказа, что у полицейских нервы ненамного крепче, чем у нормальных людей, и что ночь, близость кладбища, репутация подозреваемого и, в довершение всего, неудачный крик доктора заставили полицейских забыть о начальстве...
Да и доктор - хорош гусь! Сам ведь напросился, вылез вперед... Не стоило его пускать... Его ведь за это не упрекнешь - Дейкер не обязан сохранять хладнокровие, общаясь с таким страшным преступником.
Врач - не полицейский. Ему позволены некоторые слабости.
Досадуя на неудачное стечение обстоятельств, Джойс подошел к трупу. Эрон лежал лицом кверху, на месте груди и диафрагмы находилось одно сплошное кровавое месиво. Даже ладони, поднятые вверх, словно в молчаливом протесте перед несправедливостью судьбы, были покрыты запекшимся пурпуром.
Ладони? Пустые ладони?!
Джойс нахмурился. Что-то не нравилось ему в этих молящих о хотя бы посмертной пощаде руках.
Но - что?
Поняв, в чем дело, Джойс резко повернулся, ища глазами доктора. Дейкер стоял неподалеку.
- Я не вижу у него никакого оружия... - ледяным тоном проговорил инспектор. - Что вы скажете на это, доктор?
В глазах Дейкера что-то изменилось. Что мелькнуло в них? Жалость? Беспокойство? Чувство вины перед преданным им пациентом? Или нечто совсем другое?
Дейкер подошел поближе и спокойно посмотрел на труп, словно ему было не привыкать к зрелищу насильственной смерти в столь бесстыжей и откровенной форме.
- Мне показалось, - медленно проговорил он, не отрывая взгляда от истерзанной груди Эрона, - что он сунул руку в карман. Вот я и подумал...
Джойс уже не слушал его.
Помимо мучительной проблемы, как отчитаться за смерть Буна перед начальством, инспектора вдруг обожгла мысль о том, что Бун может оказаться и не убийцей.
А что тогда?
Инспектору Джойсу стало очень, очень страшно...
15
...У любого бега есть свой финал. И в то же время - конца нет, пока нет конца этому свету.
Пусть замерло искореженное свинцом тело, пусть нет в нем больше жизни - жизнь не гаснет навсегда. Она еще может возродиться в чьих-то мыслях, в ничего не подозревающем ребенке, только ступающем на тот путь, закат которого нагнал его предшественника. А еще, может, она, распрощавшись с оболочкой, ушла в небо. Или - в мечту...
Разве случайно Эрону показалось в самый последний момент, что он, невесомый как ветер, вновь мчится к заветной ограде Мидиана?
Лети, душа! Лети, пока летится!..
16
Это не он.
Глория закрыла глаза и снова их открыла.
Скорей всего, известие было ошибкой - Эрон не мог умереть. Глория не понимала, зачем ее привели сюда. На опознание? Чушь! Эрон жив. Жив, потому что не может быть по-другому. Дейкер, позвонивший ей домой, попросту спятил!
'Это не он' - хлопнула дверь. 'Это не он - заклацали механизмы лифта. 'Это не он!' - кричал каждый ее шаг, каждый удар сердца.
И все же... Если ей хотят показать не Эрона Буна, то где он тогда? Не слишком ли наивно звучит: 'Сбежал в свою мечту'?
'Это не он!' - напряглось все тело Глории, когда рука санитара красная, с толстыми пальцами, покрытая смесью седых и черных колючих волос, - принялась снимать ткань с лежащего на каталке мертвого тела.
Мягкая волна темно-русых волос... Высокий, прямой лоб... Как это похоже на Эрона - но это не он! Никак не он!!!
Брови... страшно знакомые брови с гордым надломом... Глаза... Как похожи-то - оторопь берет!.. Нос, четко очерченный, аккуратный... Губы, подбородок...
Глория странно всхлипнула, зажимая готовый сорваться с губ крик. Это не было ошибкой - Эрон лежал перед ней, словно случайно заснувший в столь неудобном месте.
Или он еще жив?
Восковая бледность кожи говорила, что - нет. Это был Эрон - с этим сложно спорить, - но черты его лица стали острее и жестче. Заметней выдаются скулы, хрящ на носу... Смерть не поленилась поставить свои разборчивые автографы.
- Можете ли вы опознать тело Эрона Буна?
Безжалостный голос санитара поставил последнюю точку на ее надежде.
Глория не нашла слов для подтверждения - это было выше ее сил, просто кивнула, отворачиваясь в сторону.
Вот и все... Нет больше Эрона... И даже боли настоящей в душе нет одна пустота.
Глория не поняла, почему комната вдруг поплыла перед ее глазами. Закачался потолок со скучными лампами дневного света, заплясали шкафы, зашатался санитар с полуседой бородкой - он уже увозил каталку с телом Эрона.
Как это Глория смогла пропустить тот момент, когда лицо Эрона закрыли?
Закачалась и сама Глория, ища точку опоры. Хорошо еще - стена оказалась рядом...
Затем в памяти наступил провал.
Из темноты возник кабинет, слишком официальный даже для врачебного. Откуда-то выплыл сидящий за столом Дейкер. Если бы Глория могла сейчас ненавидеть - это чувство было бы безраздельно подарено ему. За то, что сообщил о смерти Эрона, за то, что вызвал ее сюда, за то, что знал о нем что-то, мог понять, спасти, но не сделал этого. Особенно - за последнее!
И какое право Дейкер имел вспоминать о ней, о Глории? Она уже сказала все - так что он еще хочет?
Рука санитара...
Восковое лицо Эрона - любимое, но такое чужое в этот миг... О чем говорит Дейкер?
- Знаете, вы ведь много разговаривали с Эроном Буном. Наверняка вы хоть что-то заметили...
Что? О чем это они?
Глория недоуменно раскрыла глаза. Лучше бы эти люди рассказали, что произошло, чем задавать всякие глупые вопросы. Кому это надо?
Или они рассказывали?
