Поначалу у меня было намерение заехать к Кителю и раскрутить его. Правда, я не знал адреса. Но ведь можно позвонить Санычу.
Однако на въезде в город я почувствовал, что клюю носом.
Надо бы вздремнуть пару часиков. Такая ночь позади! Дома я прилег на диван, а когда снова открыл глаза, часы показывали пять вечера. Ничего себе вздремнул! Китель подождет. Я переоделся, спустился вниз и помчался в Жердяевку.
* * *
Вика постаралась.
На Инне был элегантный костюм цвета морской волны, замечательно гармонировавший с ее смуглой кожей и черными вьющимися волосами. Я не испытывал нужды думать о том, красива ли она. Я только чувствовал, что в присутствии этой женщины мне хочется быть значительнее, умнее, интереснее.
Но в ее глазах стоял ледяной холод. Во мне она видела врага.
Ее не возьмешь расхожими комплиментами. Нужно что-то другое. Искренность? Попробуем.
Мы сели за накрытый мною стол. Судя по состоянию холодильника, Инна до сих пор не притронулась к еде.
- Как отдыхалось?
- Благодарю вас.
- Степан сказал, что вы проснулись довольно рано. Но следов обеда почему-то не заметно.
- Я привыкла хозяйничать только в своем доме.
- Пусть так. Но от приглашения поужинать вы, надеюсь, не откажетесь? Она промолчала.
- Что будете пить?
- Немного шампанского.
- Отлично! - Я наполнил бокалы. - Давайте, Инна, выпьем за взаимопонимание.
- Избавьте меня, пожалуйста, от лицемерных тостов. Я отставил свой бокал.
- Обожаю, когда женщина немного задирается, но не кажется ли вам, что вы переигрываете?
- По-моему, это вы ведете какую-то игру.
- Да, черт побери! - не выдержал я. - Игру, которую вы мне навязали! -Тут меня прорвало. - Послушайте! Что вы о себе воображаете?! У вас нет ни малейшей причины для этой киношной суровости. Вы жаждали моей смерти и, если бы не счастливый случай, расправились бы со мной самым жестоким способом. Вы, такая утонченная молодая женщина, готовы были обагрить руки, ваши хорошенькие музыкальные пальчики, кровью человека, которого увидели впервые в жизни. Но, заметьте, я даже не сержусь. И не злоупотребляю своими возможностями. Мне ничего не стоило шепнуть парням пару слов, и вы навсегда остались бы в том долбаном подвале. В конце концов, я мог попросту сдать вас в милицию, и вы провели бы восемь-десять лет - самых лучших лет жизни - в живописных местах, откуда прибыл недавно ваш драгоценный папаша. То есть я хочу сказать, что имею право на более благосклонное отношение с вашей стороны, вы не находите?
Мой монолог был выслушан с возрастающим негодованием. Лед стремительно таял.
- О чем вы говорите?! - разрумянившись, воскликнула она. - Это невероятно! Убийство? Да за кого вы нас принимаете?! - Ее голосок звенел от возмущения.
Тут уж я рассвирепел:
- Милая девушка, не держите меня за дурачка! В свое время ваш папаша пытался укокошить меня более изощренным способом. Только кишка оказалась тонка. Хотите, расскажу?
- Перестаньте оскорблять моего отца, вы, негодяй! - Она была готова запустить в меня тарелкой.
- Ах так! Значит, это была шутка? Этакая невинная детская шалость?
Она первой взяла себя в руки и заговорила спокойнее:
- Вам не надо притворяться. Я знаю все. Папа - святой человек. Он пострадал невинно. Из-за вас. Это вы его оклеветали. Он все потерял. Наш дом конфисковали, описали все имущество. Думаете, я ничего не помню? Если хотите знать... Когда папа вернулся из заключения и рассказал всю правду, мы решили, что вы обязаны возместить нашей семье, вернее, ее остаткам хотя бы часть утраченного. Это справедливо.
- Да знаете ли вы, - заорал я, - что еще секунда, и я был бы распилен пополам! Зубья уже захватили мою одежду!
- Благодарите за это своего Саныча! - отрезала она. - Он налетел на нас со своими головорезами, сбил с ног и связал, не дав слова вымолвить. Иначе мы давно отключили бы пилу.
- Ага, значит, виноват Саныч?
- Он и вас погубит, - убежденно произнесла она. - Разве можно верить предателю? Ее серые глаза метали молнии.
- Оставим Саныча в покое и вернемся к нашим баранам. Значит, вы утверждаете, что намеревались отключить пилу?
- Клянусь вам!
- Минутку! Если я правильно понял, ваш план был таков: попугать меня этой вертушкой и выманить энную сумму?
- Папа говорил, что вы владеете гипнозом, но не можете влиять на тех, кто находится вне подвала. Сам он остался внизу, чтобы поставить наши условия. Он сказал, что как только начнет вас громко хвалить, значит, вы пустили в ход гипноз.
- Какие ловкачи! Пилу-то откуда притащили?
- На нее мы истратили последние сбережения.
- Поумнее не могли придумать?
- Могли. Но не было денег. - Это было сказано с такой непосредственностью, что я содрогнулся.
- И на что же вы рассчитывали?
- На ваш инстинкт самосохранения. Вы поймете, что проиграли, и согласитесь вернуть нам то, что в свое время отобрали у отца. Просто мы не могли предположить, что Саныч работает на вас.
- Мудрый план, что и говорить! Но вот какая загвоздка: ваш папаша почему-то забыл спросить меня о деньгах. У него было одно желание: увидеть мою смерть.
- Это невозможно! Тем более что ход пилы контролировали мы.
Она говорила с такой категоричностью, что поневоле я засомневался.
Может, и так. Им не было смысла распиливать меня пополам, по крайней мере до получения выкупа. А Китель попросту сумасшедший. Но теперь получается, что именно Саныч едва не погубил меня, пускай и невольно. Любопытный расклад...
- Допустим, все так и обстояло, - сощурился я. - Но откуда эта патологическая ненависть ко мне? Я имею в виду лично вас.
- Вы сломали нашу жизнь... - тихо и вместе с тем грустно ответила она.
- А вот это - абсолютное заблуждение, - возразил я. - У вашего дорогого родителя, извините за резкость, сдвиг по фазе. Смешались в кучу кони, люди... Он меня с кем-то спутал.
- У папы ясная голова, - упрямилась она.
- Инна, вы же умная девушка. Ну, перепроверьте информацию. Расспросите старых знакомых отца, друзей семьи, тех, кто помнит суд. Какое предъявлялось обвинение? Что утверждали свидетели? Нет, совсем другие люди сделали из вашего отца стрелочника.
- Но все началось с вас...
- С меня? Ну нет! Напротив - именно ваш родитель уже пытался однажды шантажировать меня. В том же подвале он держал меня заложником. Стоило огромных усилий и нервов вырваться из западни. Но я сумел и тем самым расстроил его планы. Вот почему он зол на меня. В остальном же... Не я отдавал вашего отца под суд. Не я приложил руку к его злоключениям. Пусть он получше пороется в памяти. А вообще, не в его положении вынашивать планы мести. Пока он тосковал за колючей проволокой, многое изменилось. Другие люди держат сейчас рычаги. Надо это понять. И принять как должное. Прежнего влияния ему уже не обрести. Его деловая песенка спета.
Она задумчиво опустила голову. Кажется, мои стрелы угодили в яблочко.
- Сколько вам лет? - спросил я.
- Двадцать один...
