- Вы замужем?
- Нет.
- Любимый человек у вас есть?
- Нет.
- Кто этот тип, который изображал вашего жениха?
- Я его презираю.
- Чем вы занимаетесь?
- Уже ничем...
- Как я понял, средств у вас нет?
- Вы не ошиблись.
- И что же вы собираетесь делать?
- Что-нибудь придумаем. Есть люди, которые могут дать отцу в долг. Начнем свое дело, а там посмотрим.
- Не обманывайте себя. Если вашему отцу и дадут денег, то только в качестве милостыни. Он - отработанный пар, поймите это.
Она склонилась над столом еще ниже.
Возникла долгая пауза.
Наконец я прервал ее:
- Инна, у меня есть предложение. Вы - умная И отважная женщина. Но поставили не на ту лошадку. Переходите в мою команду. Вашему папаше тоже кое-что перепадет. Разумеется, при условии, что он угомонится. Вам же гарантирую хороший дом, автомобиль, средства...
Она вскинула тонко очерченные брови:
- То есть я должна стать вашей наложницей?
- Я не ставил вопрос так.
- Но подразумевали.
- Отнюдь.
- Чего же вы потребуете от меня?
- Довольно деликатной работы, которую можно окрестить, ну, предположим, финансовой разведкой. У вас получится. Дело интересное, живое, в меру рискованное и оплачивается по высшей шкале.
Она пристально посмотрела на меня:
- Папа рассказывал, что вы владеете гипнозом, это правда?
- В некотором смысле да.
- Значит, вы можете подчинить своей воле и меня?
- Могу, но не стану этого делать.
- Почему?
- Потому что мне надоело общаться с зомби. Я хочу, чтобы вы сами, по доброй воле переменили свое отношение ко мне.
- Я должна посоветоваться с папой.
- А по-моему, вы не нуждаетесь ни в чьих советах.
- Может быть... Но сейчас я действительно не готова ответить на ваше предложение.
- Понимаю и не тороплю. Давайте все-таки приступим к обеду. Хотя его правильнее назвать ужином.
Она кивнула и, будто преодолев в себе некую преграду, набросилась на закуски. Да и у меня пробудился зверский аппетит.
Некоторое время в гостиной слышался лишь стук столовых приборов.
Перед горячим я налил ей еще шампанского и продолжил расспросы:
- Вы единственная дочь в семье?
- Есть еще старший брат. Он - ученый-физик. Но... ему всегда было стыдно, что отец работает в торговле. А когда случилось это несчастье, то переехал в другой город и даже ни разу не написал. Вообще, нас предали все. Раньше был хлебосольный, гостеприимный дом. Веселье, музыка, интересные люди... Сейчас это кажется сказкой.
Поведение моей собеседницы заметно изменилось. Она более не походила на взъерошенную кошку. В голосе начали проскальзывать доверительные нотки. Но ее улыбки я не видел по-прежнему. Даже грустной.
- Ваш дом и имущество были конфискованы. Где же вы жили? И как?
- У отца хватило дальновидности в благополучные времена приобрести небольшую квартиру на имя дальнего родственника. В нее мы и переселились с мамой. Мама не выдержала позора и нужды и через пять лет умерла. Мне тогда было четырнадцать... Если бы не папина двоюродная сестра... - Она замолчала.
Вот старый козел, подумал я про Кителя. Наверняка держал квартиру для любовных утех.
- Значит, сейчас ваш отец находится именно там?
- По-видимому.
- Адрес?
- Зачем вам? - снова насторожилась она.
- Хочу потолковать с ним тоже. Инна, какие тайны? Я могу спросить у Саныча.
При упоминании этого имени тень брезгливости пробежала по ее лицу.
- Пожалуйста! - Она назвала адрес. Это был тихий и зеленый квартал неподалеку от ЦУМа. Я снова наполнил бокалы.
- Инна, если ваш отец проявит здравомыслие, то обещаю завтра же предоставить вам полную свободу. Вне зависимости от того, примете вы мое предложение или нет.
- Благодарю вас.
Наш поздний обед подходил к концу.
- Кстати, вот телефон. Можете позвонить отцу и подготовить его к нашей беседе. Слушать я не буду. И, конечно, никаких записей не ведется. Я пошутил.
- Что ж, воспользуюсь этой возможностью.
- А затем можно прогуляться. Погода изумительная.
- Извините, но я хотела бы побыть одна. Я вздохнул:
- Как пожелаете.
* * *
Не спалось.
Я поднялся в башенку, расположился за своим писательским столом и раскрыл папку, на которой печатными буквами было крупно начертано: 'ПАУТИНА'.
Так назывался большой, даже, пожалуй, огромный роман, который я начал еще в прошлом году.
В отличие от рассказов, которые я последовательно доводил от первого абзаца до последнего, 'Паутина' создавалась из отдельных фрагментов. У меня уже было набросано несколько десятков кусков, разработано три-четыре дюжины характеров, но каким образом сплавить все это в единое целое, я пока не видел. Главная ось моей будущей эпопеи терялась в калейдоскопе лиц и событий.
И вдруг я узрел ее, эту ось. Я словно бы воспарил над плоскостью собранного материала и с набранной высоты различал, что и где следует расположить.
Одновременно я понимал, почему именно сейчас удалось это головокружительное парение, это ощущение легкости в овладении сложной темой.
Причиной была женщина, которая спала сейчас через две стенки от меня, женщина, до которой я еще не дотронулся и пальцем.
Я не испытывал ни похоти, ни разнузданного желания немедленно овладеть ее телом.
Мне хорошо работалось, хорошо было знать, что она здесь, рядом.
Господи, подумал я. Если бы эта женщина была со мной с самого начала, я горы бы свернул.
Она может уйти из моей жизни, может отвергнуть меня, но просто знать, что она существует, - хорошо.
Я писал страницу за страницей, чувствуя, что каждое слово ложится на место, что ничего не нужно править, за окошком шумел ветер, раскачивая сосны, с темного неба смотрела звезда, - как хорошо, думал
