- Ну хотя бы не задавать таких вопросов. Извините, но спрашивать литератора, кто его любимый писатель, я считаю просто неприличным.
Обиделась. Вскинула голову. Видимо, исчерпав вопросы 'психологические', перешла к сути.
- Ну хорошо. Скажите, как вы относитесь к предъявленному обвинению?
- На этот вопрос, как и на все, касающиеся следствия, я отвечать не буду. Вы это знаете.
- А как вы оцениваете свое заявление?
- Какое заявление?
- Н-ну, ваше заявление. То, что в деле...
- Если вы имеете в виду заявление об отказе участвовать в следствии, то считаю его основополагающим. В нем ответ на все ваши вопросы.
- Так ваши взгляды не изменились?
- Нет.
- Ладно, Виктор Алексеевич (так хорошо изучила Любовь Иосифовна своего подопечного, что даже отчество переврала!). Поговорим в следующий раз. Своим молчанием вы только себе вредите. Ведь вы же боитесь нашего заключения. Скажите, боитесь?
- Нет. Не боюсь.
- Ну хорошо. Идите. Вопросы есть у вас?
Я спросил, как мне заказать выписанные окулистом очки.
- Я даже не знаю... Пошлите рецепт жене в письме...
- Это будет очень долго. Вы же отправите письмо следователю.
- Конечно. Мы все письма посылаем через следователя.
- А то, что я посылал на днях на имя тещи? Коротенькое, с просьбой о фруктах?
- И его тоже.
- Значит, Яков Лазаревич меня обманул. Да и вы тоже. Ну хорошо. Я могу быть свободен?
- Да. Но вы пошлите все-таки рецепт. Разве следователь не передаст его жене? И письмо напишите. Может быть, мы и пошлем, судя по содержанию. Почему вы не напишете? У нас все пишут.
Она так настойчиво уговаривала. Ну конечно, ведь письма - тоже метод изучения психического состояния.
Поразмыслив, я решил: а почему бы и нет? Конечно, я не сомневался, что следователь упрячет письмо в свой сейф. Но если уж так хочет Любовь Иосифовна произвести психиатрическое исследование моего письма, почему бы не представить ей такую возможность? Пусть останется лишний документ, подтверждающий мою здравость.
И я потратил два следующих дня, благо это были суббота и воскресенье, 'тихие' дни, на сочинение большого письма Нине. Писал и с расчетом на Любовь Иосифовну, в частности описывал свое впечатление от института:
'Чувствую себя хорошо. Обстановка, весь стиль жизни в стенах института совершенно иные по сравнению с тем миром, в котором до сих пор обитал. Ну, начать с того, что вокруг полно совершеннейших чудес, вроде паркетного пола, клеенке на столе или настоящих.
простыней. Впервые за полгода пью молоко и нахожу, что оно весьма не вредит моему пищеварению. А самое главное - отдыхаю от металлического лязганья, табачного смрада и в особенности - от матерщины. Долго ли продлится это очарование - не знаю, думаю, что не больше месяца. Как ни странно, но эта усталость, эта нега хоть и лечат, одновременно томят: то ли через свою очевидную бутафорность, то ли потому, что, выражаясь языком французского классицизма, 'бездна зовет своих детей'. Так или иначе, стараюсь использовать случившуюся передышку в полном объеме...'
И еще. Здесь прямо указал, что понимаю, для чего Любови Иосифовне понадобилось мое письмо:
'Выписали мне новую коррекцию, и если мой врач, когда будет исследовать это письмо с точки зрения психиатрии, вложит в него рецепт (я порошу об этом), то ты закажи мне эти очки, пожалуйста...'
Ушло письмо. Не знаю уж, что почерпнула из него моя докторица. На мой диагноз, оно, конечно, не повлияло, так как не на уровне Любови Иосифовны решалась моя судьба. Но формальности были соблюдены. То есть проведено и такое исследование.
Письмо, конечно, так и не дошло до жены. То ли у следователя застряло, то ли к 'истории болезни' подкололи. Ведь признали здоровым - пригодится как подтверждение!
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Еще когда водили на рентген на 2 этаж, я видел дверь с табличкой 'Психологический кабинет'. Рядом висело световой объявление: 'Без вызова не входить'
Об этом кабинете слышал и от зеков. Водят туда якобы всех перед комиссией, как на заключительное исследование, - там 'проверяют умственные способности'. Говорили, что в кабинете устроены отдельные боксики-кабинки, как в некоторых юридических консультациях, и в каждой из них врач занимается отдельно со своим пациентом. Будто в исповедальне!
Суть исследования заключалась будто бы в проверке сообразительности, смекалки, общего кругозора. Рассказывал Саша Соколов о каких-то карточках-тестах с изображением различных предметов; их нужно было группировать по однородности. Витю Яцунова спросили: во сколько процентов он оценивает свой ум, если ум гения принимать за сто процентов? Чипполино-Лукьянову задали целую задачу: курица живет три года, а сколько будут жить полкурицы? Кажется, он не сумел решить. Впрочем, умственные способности этой луковой головушки можно было бы определить и без столь сложной математики...
6 февраля, после обеда, за мной пришла медсестра.
- К врачу.
Снова повела в 'актовую' комнату. Только на этот раз во внутренний кабинетик. Там были два небольших кабинета, справа - Лунца, слева - Ландау. Меня ввели в правый. Я увидел Любовь Иосифовну и незнакомую круглолицую немолодую женщину в позолоченных очках. На ней вообще было много блестящих, золотых вещей: серьги, кулон, пальцы унизаны перстнями. Перед этой женщиной стоял деревянный ящик с картонными карточками.
- Садитесь, Виктор Александрович, - сказала Любовь Иосифовна. Понимаете, сейчас нужно будет пройти небольшое психологическое испытание. Это все проходят. Очень несложно... Конечно, вы можете отказаться, но это же в ваших интересах. Вот врач (она назвала золотоносную женщину по имени-отчеству) даст вам несколько заданий.
Женщина в очках кивала головой в такт ее словам.
- Хорошо. Что я должен делать?
Мне дали лист бумаги, на котором были напечатаны в столбец двузначные числа. Их следовало суммировать по два. Всего было 6-8 рядов, примерно по 20 чисел в каждом. Давалось какое-то время. Дама щелкнула секундомером, я начал считать. Вообще раньше видел когда-то такие задачи в журнале 'Наука и жизнь', в разделе 'Психологический практикум'. Стоп! В общее время я уложился, хотя на некоторых столбцах - нет. На каждый, оказывается, отводилось 20 секунд.
Затем было предложено запоминать слова. Сколько запомню из десяти произнесенных слов: 'Лампа... часы... стол '. Запомнил шесть. От остальных вариантов опыта отказался.
Женщина-психолог подала мне четыре карточки-картинки.
- Исключите один предмет, неоднородный.
На картинках были изображены будильник, часы карманные, часы настенные и пятикопеечная монета. Я изъял пятак. Сказал, что возможны и другие однородности, хотя не трех-, а двухрядные.
- Какие же?
- Ну, скажем, два предмета с цифрой '5': пятак и одни часы, показывающие пять часов... Другая однородность: предметы карманные и не карманные... Это вас устраивает?
- Да, - заметила психолог, - у вас не банальная фантазия.
Долго упрашивала продолжить опыт. Так просяще дрожали в протянутой руке картинки, что я пожалел ее - взял.
... Пистолет. Кивер, гусарский... с султаном. Барабан. Зонт. - Исключил последний.
- По какому принципу оставили предметы?
- Все милитаристское.
...Кузнец с молотом. Пильщик дров. Жнец с серпом... Господи, какая архаика! На четвертой карточке - мужчина в кепочке лежит, заложив руки под голову, на траве под деревом. Его и убрал как ... тунеядца.
