знал? Или уже догадывался, но не был уверен окончательно? Однако же на всякий случай готовился? Зачем же иначе папка с запиской? Скорее всего, догадывался. Значит, угрозы были, но и оставалось время для окончательного выбора? Так, что ли?
Ага, вот оно...
«Возможно, после того, что произойдет... – он и сам еще не уверен, но предупреждает, – к тебе придет один человек. С последним приветом от меня. Ты можешь ему верить. Только ему одному. Остальных слушай – и кивай. И все, никого ни о чем не расспрашивай. А он тебе, думаю, сам все скажет. Скажи ему, что я очень виноват перед ним. Он поймет, о чем речь. Точнее, о ком. У меня не хватило духу самому сказать ему. Это мое письмо можешь показать только ему. И уничтожь! Обязательно!
А если он не придет, Бог ему судья. И лучше, чтобы ты его тогда не знала...»
И снова прощание...
Евгений вернул Нине письмо и сказал:
– Обязательно выполните его просьбу.
– Вы что-нибудь поняли?
– Да... кое-что... – покивал он. – Запомнили мои слова? Вот и отлично. Конверт, если позволите, я возьму с собой. С письмом вы знаете, что делать. А вот мои координаты.
Евгений оторвал от конверта кусочек оборотной части и написал два своих номера – домашний и мобильный. Протянул Нине.
– Спасибо, что показали его письмо, – сказал серьезно.
– Жаль, что мы не были знакомы раньше, – тихо сказала она и ушла к себе.
А Женя сошел к подъезду и сел в «Ниву». Проезжая через Измайловский парк, он остановился, выкинул в один из мусорных контейнеров черную папку со смятой газетой, а потом на огоньке зажигалки сжег и записку Вадима.
Пока она горела в руках, он прикурил от нее сигарету и сказал сам себе:
– Бог-то Бог, да сам не будь плох...
Подумал, не нагло ли, и успокоил себя: нет, в самый раз.
Глава четвертая
БЕСПЛАТНЫЙ СЫР
Своего жизненного благополучия Елена Георгиевна Воеводина, предпочитавшая, чтобы ее звали Аленой, достигла, как она считала, исключительно благодаря собственным усилиям и талантам. Но если, рассуждая о первом, ни в коем случае нельзя было обойти также и определенных усилий и способностей дорогого отчима, то второе являлось несомненной прерогативой самой Алены. Нет, неправильно, не рассуждала она так, а была абсолютно в этом уверена. Ну конечно, в нужное время и в нужном месте отчим, разумеется, помог и хорошо посодействовал, а вот дальнейшее... Даром, что ли, уже сызмальства отличалась Алена самостоятельным и авантюрным характером?..
Отчим, надо отдать ему должное, всю жизнь был очень большим человеком. Он и сейчас занимает немалый пост – начальник Управления безопасности медиахолдинга «Евразия», принадлежащего Владимиру Яковлевичу Аронову, владельцу крупнейших коммерческих банков, многочисленных средств массовой информации и нескольких нефтяных компаний на Севере и в Сибири. Есть и другие интересы, которые постоянно пересекаются с не менее настойчивыми интересами других «великих приватизаторов», как с сарказмом, но и не без подхалимажа, именуют СМИ современных российских олигархов, лишь для проформы сохраняющих радушие при виде соперника, а вне поля зрения видеокамер готовых порвать друг другу глотки.
Да взять хоть того же Аркадия Семеновича Деревицкого. Есть же у него свое игровое поле! Чего он полез в ту же Вятку, на север Урала, на Таймыр?! Разве его это владения? Не его! Тем более что Аронов уж обозначил там свое присутствие. Ну что ж, как говорится, кто хочет войны, тот ее получит...
Но это, по убеждению Алены, «верхние» заботы. Они и ее, конечно, касаются, однако не в той степени, как отчима. Он занимается «чернухой», а Аленина роль – решение штучных проблем. Папуля, как она не без иронии иногда называет Федора Даниловича, мозг «охранки» Аронова, а Алена – высококлассный исполнитель. Что было ею уже не раз и с непременным успехом доказано на практике.
Вообще говоря, подумывала иногда Алена, если бы кому пришла в голову идея описать судьбу ее семейства, могла бы получиться не менее захватывающая история, чем истории с участием неувядающей Мата Хари. Но в новом качестве. В советском и постсоветском.
И начать пришлось бы издалека: с тех времен, когда служил Федор Данилович Попков в знаменитом 5-м Управлении КГБ. Сперва он отлавливал и стращал диссидентов, позже с пеной у рта защищал «конституционный строй», так это называлось, а на самом деле воевал с инакомыслием. Где оно могло иметь место, это инакомыслие, ни для кого не являлось секретом – в среде творческой интеллигенции. Ну и еще среди религиозных деятелей и национальных экстремистов. Вот с этой отвратительной публикой и вел непримиримую – где тайную, а где и явную – войну всесильный уже по тем временам Федор Данилович.
Ему не повезло с первым браком. Обладая с юности характером властным и жестким, даже иной раз жестоким, он не сумел, да, если честно, и не захотел сохранить свою молодую семью. Жена однажды после жутчайшего скандала, вызванного открывшимися похождениями сластолюбивого муженька, не вняла высшему долгу супруги оперативного уполномоченного КГБ и, схватив в охапку маленького сына, навсегда оставила благополучный, в общем, дом легко продвигающегося по службе молодого, но очень способного чекиста.
Потеря не была горькой, тем более что связи прервались раз и навсегда – и никаких обязательств друг перед другом. К тому же почувствовать волю в двадцать семь лет – это, надо сказать, нечто! Главное, верно ею распорядиться – своей волей. Ну и Федор постарался. Чтоб было что вспомнить, когда придет она, пора воспоминаний.
Вторично он женился лишь через одиннадцать лет, будучи уже в генеральском чине. Солидный дядечка, каким его увидела в первый раз десятилетняя Аленка. Таким он ей, во всяком случае, казался тогда – рослый, красивый, ему еще и сорока лет в ту пору не исполнилось, но проседь в изящно уложенной прическе делала его не то что взрослее, но явно солиднее. А мать Алены, Регина Павловна, служила там же, в секретариате управления, и «ходила» под Попковым. Вот и «доходилась» однажды. Надоело им, видать, устраивать свои сексуальные скачки в служебном кабинете генерала, к домашнему очагу потянуло. Другими словами, продолжать то же самое, но уже без опаски и при отблесках домашнего очага.
Очаг этот надолго запомнила Алена. Генеральская добротная дача находилась в поселке Жуковка, что по Рублевскому шоссе. И очаг этот был выложен приезжими умельцами из слегка отесанного дикого камня, тоже привезенного издалека, с Кавказа, что ли. А перед очагом, иначе говоря, перед камином, валялась огромная шкура белого медведя. Вообще-то он был желтый, а назывался почему-то белым, и этого долго не могла понять быстро подраставшая Алена. Но это – особый рассказ, чем она ни с кем никогда не делилась. Это был ее мир, ее взлеты и падения.
Папуля, между прочим, вел себя по отношению к ней вполне достойно. Незаметно, но жестко помог определиться с «Морисом Торезом», так же ненавязчиво курировал ее там, организовал ей и, чтоб не слишком вызывающе выглядело, двум-трем ее ближайшим подругам толковые зарубежные стажировки. И наконец она с блеском закончила учебу, пройдя к этому времени полный курс не только институтских, но и житейских наук, – а то как же, дочь генерала госбезопасности! Попробуй-ка останови ее белую «Волгу»! Или попробуй скажи, что, мол, девушка, гуляйте себе сколько угодно, но зачем же лить вино в бассейн с золотыми рыбками?.. Да, все было: и чудачества, и порой злые шутки, но с окончанием курса всевозможных, как было сказано, наук подошло время остепениться.
И тут папуля снова оказался на высоте. В подарок за окончание института дочка получила двухкомнатную квартиру в престижном доме на Филях. Этот район с розово-кирпичными высокими зданиями в народе с ходу прозвали «райским городком». Здесь жили ответственные работники ЦК КПСС, здесь было особое снабжение в не слишком сытые восьмидесятые годы. В начале «перестройки» прилавки вовсе не поражали изобилием. Алена, правда, не сильно страдала от отсутствия необходимых продуктов, этим отдельно занимался шофер генерала, угрюмый Вася. Но если требовалось что-то сверх, Алена спокойно заходила в магазин, через служебный вход, разумеется, и поднималась потом на свой девятый этаж с полными сумками, которые иной раз приходилось прятать от любопытных глаз соседей. Не у каждого же из
