где он смог в полную силу применить собственные знания, опыт и никому не проданную им агентуру.
А Алена стала личным референтом президента одного из крупнейших тогда коммерческих банков.
Иногда Федор Данилович обращался к Алене, зная ее превосходное умение быстро и тесно сходиться с необходимыми его делу людьми, завораживать их и качать ту информацию, которая нужна была в данный момент отставному генерал-полковнику – в таком чине покинул Попков казавшийся ему незыблемым Комитет государственной безопасности.
Вот и нынче после телефонного звонка прилетевшего из Сибири Жени Осетрова почему-то почти сразу последовал звонок и от Федора Даниловича. Старик очень хотел увидеть сегодня свою Аленку. Да и Регина соскучилась, давно не виделись, ждет к ужину.
Алена почувствовала, что это лишь предлог. Генералу требуется очередная информация. Она даже примерно догадывалась какая, и сделала вид, что обрадовалась приглашению. В самом деле, они уже порядком не виделись с матерью, в отношении которой у Алены – просто на удивление! – ни разу не возникало осознания вины или каких-то угрызений совести. Будто были они не родные мать и дочь, а добрые подруги и в некотором роде даже соперницы.
Она сказала, что обязательно приедет к ним на Профсоюзную, где, подобно филевскому, имелся и свой «райский городок», в котором проживали отставной генерал с супругой.
Они действительно не виделись больше двух недель. Алена на несколько дней летала с шефом в Париж, а когда вернулась, ее ошарашило известие о самоубийстве Вадима Рогожина. Девчонки ничего не знали и, естественно, надеялись узнать что-нибудь от Алены с ее связями. Но папуля был занят, а короткий телефонный разговор с ним практически ничего не открыл. Хотя он несколько уклончиво пообещал «провентилировать».
Вести какие-то беседы в присутствии матери Алена не собиралась. Но едва та зачем-то вышла на кухню, вопросительно уставилась на Федора Даниловича. Тот с улыбкой оглянулся на дверь и сказал:
– Организуй мне «утечку».
Алена нахмурилась:
– А ты представляешь, чем это мне грозит? Мой шеф с Деревицким дружки-приятели. Они же мгновенно вычислят! Надо ж соображать... папуля! – зло закончила Алена.
– Я, пожалуй, не совсем хорошо выразился, – примирительным тоном заговорил Попков. – Не объяснил. Слушай, о чем, собственно, речь. Нам известно, что ваш Деревицкий активно рвется к президенту, чтобы оправдаться: мол, не так его поняли и прочее. А нынешний администратор, к сожалению, уже не всемогущ, сил не хватает сдерживающих, ясно? И тогда не исключена патовая ситуация, а это будет самое скверное. Как у того дурака, что ухватил медведя за огузок: и не удержать, и тем более не отпустить. А мне позарез нужна серьезная компра на Деревицкого. По Северам мы его накрыли, необходима Сибирь. Но не от тебя, естественно. К тому же банковская информация может оказаться слишком прозрачной, явной, легко узнаваемой, понимаешь? И это действительно опасно для тебя. Они не идиоты и сразу вычислят. А мне надо бы, чтоб из нашего бывшего ведомства. Я имею в виду твоего Осетрова. Как он, подогрет уже, а? – шутливо закончил Федор Данилович. – Надеюсь, ты не теряла времени зря?
– Так кто же все-таки убрал Рогожина? – упрямо, как и в прошлом разговоре, гнула свое Алена.
– Но я же сказал тебе! – сердитым шепотом, наклонившись к ней через стол, быстро произнес Федор Данилович. – Я дал задание выяснить... Не люблю безосновательных утверждений, но могу предположить, что именно ты ближе к ответу на этот вопрос, нежели я.
– То есть ты хочешь сказать...
– А разве я что-то сказал? – неожиданно улыбнулся он. – И тем не менее вести разговоры на эту тему категорически не советую... Так как там насчет Осетрова? Он, я знаю, сегодня воротился из Сибири, и впечатления у него свежие. Ты только качни его, а уж мы этот «Норд» сраный в таком виде выставим, чертям тошно станет. И ты – ни при чем. А?
Алена неопределенно пожала плечами, вроде и не отрицая такой возможности, но еще и не соглашаясь.
– А насчет Рогожина твоего?.. Ей-богу, не я! И тем более жаль, ведь нам от него была польза.
– Да... была. Не боишься божиться-то? Не накажет?
– Перестань! Ну а ты как? – вдруг заинтересованно спросил папуля, сменив тему. – Как там Париж?
– А чего ему? – хмыкнула Алена. – Стоит на своем месте. Шеф доверяет. Хотя полного доверия он, по- моему, не испытывает ни к кому. Я не лезу без спроса, он это, похоже, ценит. Еще что спросишь?
– Ну зачем ты? – сделал вид, что слегка обиделся, Федор Данилович. – Я просто так, по-отцовски.
И понял, что совершил ошибку, потому что Алена, словно ждала чего-то подобного, с ходу подхватила:
– Ах вон оно что! Ясно с тобой, дорогой родитель! Слушай, а ведь ты, мне говорили, ба-альшим ходоком был... по нашей части?
– Кто говорил? – хмуро спросил Федор Данилович.
– А ты что же, за каждого своего бывшего сотрудника башкой ручаешься?
– Да нет... – как-то рассеянно после паузы отозвался Попков. – Неинтересный разговор. Ненужный, Аленка.
– Ладно, оставим, – покорно согласилась она. – Ну хорошо, а Женьке чем это грозит?
– Так ты по уму сделай. Его информация... Можешь оперировать этим фактом... Полученная не из первых рук, а уже из его ведомства, у меня может появиться такая возможность, будет стоить ровно вдвое меньше. Понимаешь?
– Тогда зачем рисковать?
– Ситуация, Аленка. Каждая минутка больших денег стоит. Ну как на том же мобильнике: ты говорила, потом замолчала, стала думать, а денежка-то кап-кап...
– Ну и сколько эта пауза может «накапать»?
– От важности информации. Думаю, где-то в пределах возможного. Пару десятков.
– А как же Вадим?
– Ты опять о Рогожине? – холодно спросил Федор Данилович. – Он – совсем другой коленкор. У меня по его поводу были мысли... Да, кстати, насколько мне стало известно, никакой денежки-то у него не обнаружили. Так что-то, по мелочи. И тут вопрос: не они ли причина? Мы работаем в этом направлении... А этот Женя твой, он должен перспективу увидеть. Желательно это, понимаешь? Дальше – больше.
– А ты уверен, что он пойдет на сотрудничество?
– Это с тобой-то? – По губам отставного генерала скользнула ироническая усмешка. – Ну ладно, оставим пока, мать идет...
Конец ужина прошел в спокойной и доброжелательной обстановке. Так раньше писали в газетах о всякого рода политических переговорах. А когда все закончилось, Регина Павловна, глядя на темное окно, стала уговаривать дочь остаться переночевать у них, не ехать по ночной Москве на другой ее конец. Но Алена скользнула взглядом по индифферентному папуле и отказалась, сославшись на то, что ей еще предстоит сегодня кое-что успеть.
Федор Данилович отправился провожать ее во двор, к припаркованной там новенькой «тойоте», сменившей наконец легендарную белую «Волгу», которой, казалось, износу не будет. Но на закрытой стоянке возле банка, где референтом управляющего и работала Алена, то бишь Елена Георгиевна Воеводина, классная переводчица, умещая держать язык за зубами, этот раритет смотрелся чужеродным телом.
– У меня тут еще одна мыслишка появилась, – задумчиво сказал отставной генерал, когда они остановились возле Алениной «тойоты», и она «вякнула», включив фары, раскосые, как у молоденькой японочки.
– В смысле? – Алена слегка насторожилась. Не все идеи отчима были ей по душе. – О ком? Или о чем?
– Да все по поводу Рогожина... Понимаешь, Аленка, свои, я имею в виду генерала Самойленко, ну из Управления собственной безопасности, не могли выйти на него. В самоубийство я не верю. Значит, в деле принимали участие профи. В УСБ есть свои ликвидаторы, это ни для кого не секрет. И в мое время были, и до меня. Такая служба. Но их я все-таки готов исключить. И, значит, что же? Его могли вычислить люди Деревицкого. Тот – хитрая бестия. И умная. Знает, откуда что растет.
– У нас даже близко ничего похожего и случайно не мелькало. В разговорах с шефом.
