– Это надо, – спокойно ответил Турецкий и набрал на своем мобильнике номер. В приемной раздался телефонный звонок. Секретарь потянулась к трубке, но Турецкий ее остановил: – Снимать не надо, просто нажимайте.
– Невская. Слушаю, – раздалось в трубке недовольно.
– Это я. Пожалуйста, выгляните на одну минуту.
Совиные глаза секретаря расширились до невозможности. Через минуту вышла Лиза. Лицо ее было строгим и отчужденным. Турецкий тут же подхватил ее под руку и вывел в коридор:
– Звонила?
– Да. Мы договорились на восемь. После работы. А что случилось?
– Ты называла ей мое имя?
– Не-ет, – как-то не очень уверенно сказала Лиза. – А что?
– Так да или нет?
– Я сказала, что хотелось бы увидеться. Поговорить. Что ею интересуется один мой хороший знакомый. Из Москвы. И все. Она помялась, припоминая свои дела на сегодня, но в конце концов согласилась. Приедет сама, у нее своя «тойота». Я что-нибудь лишнее сказала?
– Не знаю еще, но боюсь, что да. Во всяком случае, ты без меня ни шагу. Я буду до конца в приемной. Там и моя охрана. Если вдруг она позвонит и станет предлагать иные варианты встречи, стой на своем. Больше ни на чьи предложения куда-нибудь подъехать или там поговорить где-то не соглашайся. Устала, заболела, завтра, через год, когда угодно, но только не сегодня.
– А что, меня кто-то хочет закадрить, как мы говорили в юности?
– Я ничего не исключаю. Проще, конечно, если бы ты сказала своему глазастому церберу, пусть она на все «важные» звонки отвечает, что тебя нет, выехала в неизвестном направлении. А если позвонит Ирина, чтоб сказала то же самое и добавила: «Лизавета Евдокимовна просила передать, что уговор остается в силе, она ждет». И больше ничего.
– Вот так? – Она неожиданно улыбнулась и добавила: – Теперь меня Светка со свету сживет своими подозрениями. Ну ладно, будь по-твоему. А что, нам действительно надо куда-то уехать до восьми?
– Зачем, поедем к тебе домой. Я почитаю.
– А кто-то, между прочим, мне что-то обещал!
– Это само собой. И одно другому не мешает, наоборот, придает определенную остроту.
– Ой, хулиган! – вздохнула она сокрушенно. – И что ты только творишь с честной девушкой! И почему я такая послушная!
– Все. Иди и кончай свое занудство. Редколлегия! Воображаю...
– Батюшки! А ведь я и вправду заболталась, – засмеялась она и вернулась в офис.
Турецкий отошел к окну в коридоре, где на подоконнике стояла стеклянная полулитровая банка с окурками, и достал «Честерфилд».
Подымив, вернулся в офис и сказал Лене:
– Там, возле окна, можно покурить. Если хочешь.
Тот сказал спасибо и вышел.
Редколлегия окончилась спустя добрых полтора часа. За это время Невской было несколько звонков, на что Света заученно отвечала:
– Нету, отъехала на неопределенное время. Что передать? – и записывала просьбы.
Звонка от Косенковой не было. И это радовало: может быть, опасения напрасны?
А потом закончилась редколлегия и приемную заполнили пожилые вежливые люди. Некоторые с интересом поглядывали на Турецкого и Леню – уж больно необычные «авторы» дожидались главного редактора. У обыкновенного автора всегда что-то в глазах написано, какая-то просьба, что ли. А у этих двоих – вид был независимый. Неужели обычаи «новых русских» уже и в художественную литературу проникли?!
Наконец все разошлись и из кабинета появилась Лиза, уже одетая для выхода на улицу. Турецкий с Леней тоже накинули плащи. Рядом с невысокой Невской они красиво смотрелись, как два дюжих телохранителя. Да так оно, впрочем, и было.
Лиза просмотрела записи звонков, что-то отметила в блокноте секретаря. Потом записала номер телефона и сказала:
– Я сейчас должна поехать по важным делам... на одно закрытое совещание... ты понимаешь, Света? Не знаю, когда там закончится, но у меня просьба: позвони минут через пять по этому номеру Ирине Васильевне и, пожалуйста, повтори мою просьбу: наша встреча не отменяется и очень желательна. Я буду ее ждать там, где мы договорились. На всякий случай, до свиданья. Поедемте, господа, – обернулась она к своим спутникам.
– Я вам еще нужен? – спросил Леня возле машины.
– Ленечка, дружок, у меня к тебе просьба, – ответил Турецкий. – Мы сейчас проедем мимо рынка, я там выйду ненадолго, а ты побудь с ней. Чтоб, понимаешь?
– Понял, Сан Борисыч, какой разговор!
А Лизе он сказал:
– У тебя какая-нибудь сумка есть?
– Для чего тебе?
– На базар заедем, купить кое-чего хочу.
– Целлофановая устроит?
– Вполне. – И спросил у водителя: – Где тут ближайший рынок?
– А что вам конкретно нужно?
– Хорошую баранью ногу, – шепнул ему на ухо Турецкий, – и все, что к ней полагается.
– Так это вам нужно не на рынок. Я отвезу куда надо, – многозначительно и доверительно кивнул тот. И погнал в сторону Балтийского вокзала. Там, в неведомом Турецкому переулке, он въехал под арку во двор и тормознул у подъезда, рядом с которым громоздились решетчатые контейнеры для овощей и деревянные фруктовые ящики.
Вдвоем с водителем Турецкий вошел в магазинную подсобку. Водитель что-то сказал рабочему в фартуке, тот кивнул и ушел. А короткое время спустя к ним вышел лысый толстячок, поздоровался за руку с водителем, Турецкому кивнул.
– Какие проблемы?
– Вот московский товарищ хотел на рынок за бараниной заехать, а я отсоветовал.
– Правильно, – улыбнулся толстяк. Был он весь какой-то стерильно чистый и аккуратный, совсем не похож на бывших мясников из подсобок. – А что делать хотите? – поинтересовался у Турецкого.
– Да хотелось бы хорошенько нашпиговать.
– Понял. Народу много?
– Да какой там! Три-четыре человека...
– Так. Вино соответственно?
– Бутылки три, думаю. И коньячку на всякий случай.
– Чеснок, морковь, сельдерей, аджику – надо? Зелень?
– Само собой.
– Во что класть будем? – И когда Турецкий показал целлофановый пакет, засмеялся: – Разве что для зелени! В коробку положим. Подождите.
– Здесь гораздо дешевле, – объяснил водитель, когда толстяк ушел. – Он здесь директор, толковый дядька. А дешевле потому, что у них в Лужском районе своя ферма. Так что работают без посредников. Раза в полтора дешевле. На него тут, было дело, наезжали! Ну мы им пачек и накидали.
– Вроде крыши?
– Да нет, – застеснялся водитель. – Просто бывает совсем лишнее в торговом зале толочься. Так, по случаю заскочишь... Но все копеечка в копеечку, тут никаких чаевых нет. Да сами сейчас увидите.
Минут через десять рабочий вынес заклеенную скотчем коробку – общим весом этак килограммов на десять. Вышел и толстяк директор. Он быстро посчитал на калькуляторе и назвал сумму. Действительно, выходило недорого, около трехсот пятидесяти рублей. Турецкий рассчитывал где-то под пять сотен.
– Я вам парочку свежих лавашей положил, – сказал директор, – разогреете! – Взяв деньги, обернулся к
