расследованиях, заботивших президентское окружение, ну и конечно, о деньгах. О Камдессю с его Международным валютным фондом: будь оно неладно, это вечное попрошайничество!
Словом, пока то да се, пока пригубливали, появился Турецкий с папочкой в руках. Отвесил вежливый поклон и спокойно уселся напротив Наумова.
Наумов, хитровато взглянув на «важняка», поощрительно кивнул и подмигнул по-приятельски. Он вообще всячески демонстрировал сейчас свое радушие и простоту.
– Движется потихонечку? – спросил у Александра.
Турецкий кивнул и улыбнулся в ответ.
– Я попросил вас, Григорий Севастьянович, о личном одолжении вот по какой причине.
– Да вы не оправдывайтесь! – радушно воскликнул генерал. – Какие счеты!
– Мы не хотели рисковать, скажу честно. Александр Борисович, сделай одолжение, на ключи, открой сейф, там на второй полочке, ты знаешь...
Пока Турецкий возился с ключами, открывал и запирал дверцу сейфа, Меркулов объяснял Наумову, как, в результате ряда оперативно-поисковых мероприятий, связанных, кстати, с поездкой Турецкого в Питер, к родителям Кокорина, удалось отыскать и произвести выемку ряда документов, которые, по мнению прокуратуры, представляют особую государственную ценность.
– Неужели нашли-таки? – простодушно изумился Наумов.
– Сейчас увидите! – Тон у Меркулова был аналогичным. Он взял материалы из сейфа, затем перелистал те, что вынул из папки, принесенной Турецким, и, держа их в обеих руках, протянул Наумову: – Вот оригиналы, а это переводы текста.
По тому, как генерал взял бумаги, каким взглядом окинул их, а после этого стал старательно изображать внимание к ним, Турецкий сразу понял: играет. Существо документов давно ему известно. Не исключено, что он уже десяток раз изучил их по тем копиям, которые снял на ксероксе у Елизаветы Вадим и которые так и не найдены до сих пор. Наконец Наумов отложил их в сторону и пытливо взглянул на Меркулова с Турецким:
– Переводы, как я понимаю, сделаны профессионально. Если не секрет, чья работа?
– Моя. – Турецкий скромно потупился. Приходилось и этот груз взваливать на собственные плечи. Не могли же они с Костей сказать генералу, что «закрытые» материалы всю ночь переводил и распечатывал на компьютере директор частного охранно-розыскного предприятия какой-то Денис Грязнов. У Наумова, поди, глаза бы на лоб вылезли!
– Ты так хорошо языком владеешь? – удивился Наумов.
Турецкий чуть подумал и произнес по-английски длинную фразу. На генерала она явно подействовала, он кивнул с уважением:
– Ну переведи теперь, чего сказал.
– Овладеть, говорю, это полдела. Надо знать, что делать потом, – с двусмысленной улыбочкой ответил Турецкий.
– Неплохо, неплохо... – прокомментировал довольный генерал. – Сам, что ли, придумал?
– Ну а кто же!
– На-ка вот. – Наумов взял из стаканчика на столе Меркулова остро заточенный карандаш и, перевернув листы перевода тыльной стороной, подвинул к Турецкому: – Запиши мне. Для памяти.
Турецкий охотно написал по-английски, понимая, что, сам того не желая, вероятно, входит в историю: генерал при случае не преминет блеснуть. Хотя и вряд ли сошлется на источник. Ну пусть так...
– Так тут все документы? – вернулся Наумов к оригиналам. – Больше разве ничего не было?
Было заметно, что со своей генеральской прямолинейностью он не очень стеснялся говорить то, о чем ему уже было известно из других источников.
– Нет, далеко не все, – сказал Турецкий. – Среди бумаг, изъятых из архива директора частного института «Российское общество», что находится в Нью-Йорке, Михайлов его фамилия, есть еще и ряд других. Но они напрямую связаны с деятельностью этого института. И к политике практически отношения не имеют. Частная переписка с разными организациями, в частности и с ЦРУ, по вопросам главным образом финансирования. Хотите их тоже посмотреть?
– А зачем мне это? – пожал плечами Наумов, окончательно утвердив Турецкого во мнении, что и остальные бумаги он уже видел все в тех же копиях. – Почему я не должен вам верить? А где же вы нашли-то их, если это не государственная тайна?
– Да все там же, – улыбнулся Турецкий. – Что лишний раз подтверждает правоту пословицы: на всякую хитрую задницу...
– Ага! – захохотал генерал. – С винтом! Это точно!
Любил Наумов простоту и соленую солдатскую шуточку.
И всячески это подчеркивал.
– Смотри-ка, – продолжил он, – а ведь мне кто-то говорил, что там у него еще до вашей следственной бригады какие-то деятели успели основательно пошарить. Я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь. Только ведь, Григорий Севастьянович, в таких случаях нельзя забывать старую народную присказку – торопливость хороша лишь при ловле блох!
– А вам лично никогда не приходилось в жизни, ну хоть разок, ловить блох? – в азарте воскликнул генерал, и с таким видом, будто он только этим и занимается.
Турецкий засмеялся:
– Не приходилось, честно!
– То-то! А вот тут как раз и нельзя торопиться! Значит, это дилетант придумал... В квартире хранил... Вот же сукин сын!
– Он и специальный тайничок оборудовал. Но это между нами.
– Я понимаю... А в Питер-то зачем пришлось гонять? – вопрос был наивен до прозрачности.
– Прежде всего для встречи с родителями. С матерью и отчимом. У них, к слову, тоже какие-то деятели обыск произвели, накануне. Но – тоже пусто.
– В самом деле? – продолжал удивляться генерал, и ему было ну просто невозможно не поверить.
– Ага, – кивнул Турецкий, – но так бездарно, так грубо... Руки бы, ей-богу, поотрубал! Все-таки дуболомов в нашем деле, скажу вам, Григорий Севастьянович... да-а... Ну а потом мы тут, у Константина Дмитриевича, решили немного поутишить страсти. Ведь со всех сторон обложили! Как работать! И это называется, что мы делаем общее дело! Так что мой отъезд стал еще своего рода отвлекающим маневром. Раз руководитель бригады укатил в Питер, значит, там и должны развернуться важные события. Так вот мне и удалось увести за собой слежку. Даже незначительную часть дневника Кокорина им подбросили... – Турецкий, с согласия Меркулова превративший свой позор едва ли не в острую комбинацию, сейчас раскрывал карты. – Клюнули, вытащили из сумки. Затем в Питере хвост прицепили. Ну я там маленько «залег». А здесь наша бригада успела пошуровать. Вот так и вышли.
– Ну молодцы! – ликовал Наумов. – Ну артисты! Скажу по секрету, кое-что, конечно, и до меня долетало. Там, в Питере, у Павла Васильевича, говорят, нервишки-то дро-ог-нули! Было, было... А ты, значит, отвлек! И хорошо отвлекал-то?
– На пять с плюсом, Григорий Севастьянович! – без хамства подмигнул теперь и Турецкий.
– Ну молоток! – Восторгу генерала уже не было предела.
– Я вам так скажу, окажись вы на моем месте, вряд ли говорили бы иначе.
– Почему? – с ускользающей улыбкой насторожился было Наумов.
– Да потому что все мы – нормальные люди. И, говорят, пока еще довольно симпатичные мужики. А значит, есть не только одни достоинства, но и некоторые недостатки. О которых надо знать, чтоб было с чем бороться. Разве не так?
Наумов не удержался, перегнулся через стол и звонко хлопнул Турецкого по плечу:
– Верно заметил! – И почти шепотом, таинственно добавил: – За то и бабы любят... Слушай, Турецкий, а чего ты до сих пор не генерал?
Странный был вопрос, на который Александр не нашел другого ответа, как беспомощно развести руками. И снова подумал, что этот жест может скоро стать основополагающим в его жизни и трудовой деятельности.
– Константин Дмитриевич, – решительно воспротивился Наумов, – считаю это вашим упущением!
