наплевать, что вы там решите.
Прокурорша сразу же уловила этот свой шанс окончательно растоптать защиту и была во всем обличающем блеске.
– Скажите, подсудимая, как вы себя чувствуете?
– Протестую!
– Почему? – удивился судья.
– Вопрос не касается сути дела.
– Как раз касается, – мягко возразила прокурорша. – Если подсудимая не может отвечать за свои слова, то я не буду и спрашивать. Меня просто беспокоит ее вид, – тонко съязвила она.
– Я себя прекрасно чувствую, – сказала Ирина. И в обычной жизни это был обычный ответ. Но здесь, на скамье подсудимых, он выглядел зловещим и кощунственным.
– Отлично, – обрадовалась прокурорша. – Тогда расскажите, пожалуйста, что же произошло в тот день?
– Я вернулась из Крыма. Денег у меня не было ни копейки. Потому что по дороге в поезде меня обворовали. На вокзале я увидела Ливанова...
– Вы знали его раньше?
– Да... То есть нет. Я видела его всего один раз, когда он провожал на вокзале женщину, которая меня и обворовала.
– Но вы назвали его фамилию.
– Я услышала ее впервые на следствии.
– Отлично, продолжайте.
– И я пошла за этим человеком.
– Зачем?
– Скорее всего, меня вела обида.
– Обида на кого?
– На этого человека.
– На Ливанова?
– Да.
– И что же это была за обида?
– Я была уверена, что он соучастник той воровки.
– Из чего вы это заключили?
– Он же ее провожал.
– Отличная логика. Продолжайте.
– И я пошла за ним. А потом с ним познакомилась...
– Как? Прямо вот так на улице вы знакомитесь с незнакомым человеком? Более того, с вашим, как вы говорите, обидчиком?
– Я хотела побольше узнать о нем.
– Простите, я еще раз спрошу – это не он с вами познакомился, а вы с ним?
– Да.
– «Да», – прокурорша выразительно посмотрела на Гордеева. – Еще вопрос. Сколько денег у вас украли?
– Пять тысяч долларов.
– Ого. Огромная сумма.
– Протестую. Обвинитель дает оценку...
– Поддерживаю. Прошу присяжных не учитывать это показание.
– Хорошо. Я не столько интересовалась суммой, сколько пыталась оценить человеческую жизнь, – сказала прокурорша. – Пожалуйста, продолжайте. Значит, вы с ним познакомились. Дальше.
– Он назвался Германом. Пригласил меня к себе в дом.
– И вы пошли?
– Да.
– Простите, я не ослышалась? Вы только что говорили, что видели этого человека второй раз в жизни. Что он был вашим обидчиком. И вот он приглашает вас в к себе в квартиру, а вы соглашаетесь? Почему?
– В этот момент я уже не считала его своим врагом.
– А стало быть, сразу другом, да?
– Протестую. Обвинение приписывает моей подзащитной слова, которых она не говорила.
– Поддерживаю.
– Хорошо, поставим вопрос иначе: вы считали Ливанова настолько хорошим знакомым, что решились пойти к нему домой?
– Я ему поверила.
– Обойдусь без оценок, – чуть не подмигнула в сторону присяжных прокурорша. – И что же произошло в доме?
– В лифте он на меня напал. Он хотел ударить меня ножом.
– При вашем задержании никаких ран на вашем теле не было.
– Я закрылась чемоданом.
– Значит, он напал на чемодан?
– Он не видел. В лифте было темно.
– Значит, за изрезанный якобы чемодан вы решили убить Ливанова? Это не утверждение, это вопрос.
– Я не хотела его убивать. Я схватила его за ногу, он вырвался, но упал, пытался еще раз ударить меня ножом, но я ударила его каблуком.
– Вот так просто, – как бы себе под нос сказала прокурорша, тем не менее ее все хорошо слышали. – А теперь давайте перейдем к материалам дела. Объясните мне, пожалуйста, почему никаких подтверждений вашей поездке в Крым следствие не нашло?
– Протестую. Это вопрос к следствию.
– Отклоняю.
– Я тем не менее могу поставить вопрос по-другому. Есть ли у вас свидетели того, что вы отправились на отдых в Крым?
– Нет. Я никому не говорила.
– А вот свидетелей, которые утверждают, что вы никуда не ездили, – пруд пруди. Проводник вас не видел, в кассе билет вами не покупался. Ничего нет. Таким образом, ставятся под сомнение и ваши показания по поводу кражи. Вы настаиваете на ваших показаниях?
– Да.
– Ладно, но отметим первую нестыковку. Вторая нестыковка естественно вытекает из первой. Вполне допускаю, что вы встретили Ливанова на вокзале, или в метро, или возле. Но никакого чемодана у вас не было. Вот протоколы. Нигде не упоминается никакой чемодан. Есть у вас свидетели того, что вы были с чемоданом?
– Нет.
– Вторая и очень важная нестыковка. Нет чемодана. Стало быть, если бы Ливанов действительно хотел на вас напасть с ножом, то даже в темном лифте он бы не промахнулся. Но здесь третья нестыковка – ножа тоже не было.
– Был нож и был чемодан.
– Но о них ничего не сказано в материалах следствия. Только в ваших показаниях. Может быть, пока ехала милиция, мимо вас проходили какие-то люди? Может быть, это они забрали нож?
– Никто не проходил.
– Исчезли важнейшие улики! Прямо беда, – искренне сокрушалась прокурорша. – Дамская сумочка со всеми принадлежностями, брошь, даже шляпа перечислены в протоколе, а вот чемодана нет. Не заметили, что ли? Но если мы будем полагаться не на показания подсудимой, а опираться на материалы, то получается совсем иная картина.
