Он развел руками:
– А кто сказал, что собираемся кормить всех манной небесной? Да, всеобщей справедливости пока нет. Более того, многим это покажется крайне несправедливым. Нарушающим права человека!
– А разве не так?
– Когда на весах судьбы права человека и права человечества, то мы, уж извини, выберем человечество! Я понимаю красивые фразы типа «Да свершится правосудие, даже если погибнет мир», но мы – прагматики. Мир и человечество надо сохранить, даже если где-то невинный ребенок из-за этого уронит новую чугунную слезу. К сожалению, планета Земля с ее конечными размерами и ресурсами, конечной способностью регенерировать имеет предел и для народонаселения. Увы, можно содержать не больше семи миллиардов населения. Учти, это в идеале! А сейчас – что-то не больше трех. Из глобальной экологической катастрофы нам можно выйти, только реконструировав мировую систему, переведя из стихийного развития… как сейчас!.. в управляемое, программное. Человечество встало перед немыслимой и неведомой раньше задачей: создать за исторически короткое время принципиально новую управляемую жизнеспособную мировую систему.
Она спросила невольно:
– Как вы это намерены сделать за короткий срок? Это в самом деле немыслимо!
Олег подумал, кивнул:
– Да, трудно. Но если надо… Годиков сто-двести это займет, пожалуй.
Она отшатнулась:
– Но ты же сказал… за короткий срок!
– За исторически короткий, – поправил Олег.
Она умолкла, раздавленная, сразу ощутив пропасть между собой, для которой дожить до получки – немыслимо длинный срок, и этими людьми, чья организация живет историческими эпохами, а они живут ее задачами.
Он обхватил ее обеими руками, прижал к груди. Она затихла, сразу отдавшись редкому чувству, когда попадаешь в объятия действительно надежного мужчины, когда не надо выставлять шипы феминистки.
– Засыпаешь? Спи, не стесняйся. Беда в том, что мировая теория и практика пока не наработали опыта, как это сделать. Мировая система должна в количественном виде описывать биосферу, мировую систему, ресурсы каждой страны. Надо, чтобы взаимными обязательствами стран обеспечивалось равновесие человечества с биосферой. Не буду утомлять тебя скучными деталями, но, если хочешь, вот в этой директории весь мир: страны, население, загрязнение, потребление жратвы и нефти, прочее, прочее… Словом, численность населения должна быть стабилизирована и приведена в соответствие с возможностями планеты Земля.
– Как это?
Он помолчал, поинтересовался:
– Тебе в самом деле это хочется знать? Подумай, некоторые вещи надо предоставить специалистам. Даже правительства не желают знать про тайные операции своих спецслужб.
– Говори.
– Напросилась, – ответил он чужим голосом. – Понравится это большинству населения или нет, но из нынешних восьми миллиардов человек придется половину… изъять.
Она ахнула:
– Я ожидала нечто чудовищное, но… такое… до такой степени…
– Уже сейчас каждый четвертый, – сказал он мрачно, – дебил! На его содержание уходит четверть твоей зарплаты. Для идиотов строятся все новые лечебницы, стационары, все больше квалифицированных врачей и медсестер уходит в сферу их обслуживания, все больше медикаментов… Словом, контроль над рождаемостью будет поставлен очень жестко. В каждом родильном доме! Если ребенок рождается с дефектами, он объявляется мертворожденным, а женщина… если хочет иметь ребенка, пусть рожает снова и снова, пока не родит здорового. Это все-таки легче, чем потом всю жизнь ухаживать за уродом.
– Но это только четверть, – сказала она враждебно. – А как остальные? Будете отстреливать? Какие-то народы объявите неполноценными?
– Ты знаешь ответ, – сказал он, морщась. – Ладно, ты зевала… В самом деле пора спать!
– Черта с два, – отрезала она. – После такого… заснешь! Ты так и не сказал, что с остальными!
– Придется почистить общество и от сравнительно здоровых групп населения, – сказал он невозмутимо, – но с различными отклонениями в поведении… Секс-меньшинства, к примеру.
– Но почему?
– Если бы природа сотворила нас однополыми, – ответил он с насмешкой, – как улиток, к примеру… я бы слова не сказал! Но мы – двуполы. От двуполости и любовь, и радость. Остальное – болезнь. Больных – под нож.
– Еще кого?
– Всяких там убийц, рецидивистов, насильников…
– Сразу смертная казнь? – не поверила она. – Простите, а кто будет решать, кто достоин жить, а кто нет?
Он развел руками:
– Извечный российский вопрос… Как только хотят затормозить решение, а потом и вовсе утопить в дерьме, сразу же начинается: а кто будет решать, а где провести грань, чтобы не упала ни одна слезинка невинного ребенка!.. Да нет таких решений. Вон Сербию бомбили, много ли считались со слезинками невинных ребенков? Всегда есть процент «допустимых потерь». Согласен, если убийц – к стенке, а
