– Я вообще в стороне, – ответил Мрак.
Горечи в его голосе было достаточно, чтобы заполнить ущелье средних размеров.
В старину земля была настолько жирной, что из нее можно было выдавливать масло. Но прошли века, теперь под копытами его коня гремела сухая, как высохшая черепица, земля, вздымалась удушливая желтая пыль.
Дорога постепенно опускалась, горы уходили в стороны. Наконец они выпустили Мрака, оставшись позади, а впереди разом раскрылась ровная, как выструганный стол, степь. Ни единого бугорка, только сухая трава, а сверху необъятный синий купол с раскаленным до оранжевого цвета слитком металла.
Мрак чувствовал сухой жар, как в кузнице, что разом обрушился сверху на голову и плечи, прогрел, разогнал кровь, выжег сырь и недобрый туман гор.
Земля гремела под копытами. Иногда проскакивал мимо зеленых островков, трава там тянулась на версты, даже кусты стояли плотные, как щетина на спине вепря, явно там пробился наверх ключ, но чаще трава была жесткая, низкая, а земля сухая и твердая.
Едва из-за виднокрая показались кончики шатров, как заклубилась в двух местах пыль, а в ней различил крохотные искорки. Конь охотно перешел с галопа на рысь, а затем и на тихую грунь. От него тоже шел сухой жар, а влажная кожа высыхала раньше, чем взмокала.
С двух сторон к нему неслись поляницы. Прокаленные солнцем, в звериных шкурах, но с голыми руками и ногами, обнаженной левой грудью, лица дикие, рассерженные. Заранее готовые дать отпор мужицким шуткам, наглым взорам.
Мрак остановил коня, вскинул ладони над головой и помахал. Женщины все еще сжимали в руках короткие дротики. Глаза смотрели подозрительно.
– Я к Медее! – крикнул Мрак.
– Кто таков? – спросила одна женщина.
Вторая заехала чуть сбоку, дротик угрожающе смотрел Мраку в бок.
– Ее друг.
– У нашей царицы нет друзей!
– А вот тут вы не правы, лапочки, – сказал Мрак ласково. – Есть. И я не единственный.
На него смотрели зло, подозрительно, но с замешательством. Слишком уверенно говорит, а глаза смеются.
Первая женщина люто скрипнула зубами:
– Ты должен умереть!
– Только в твоих объятиях, – согласился Мрак. – Вон ты какая хрупкая, кости как у птички…
Он тронул поводья, и поляницы невольно развернули коней. Первая покосилась на свои руки, длинные и сильные, широкие в кости, вспыхнула от ярости – насмехается волосатый, затем перевела взгляд на его руки, прикусила губу. А может, и не насмехается. Его руки вдвое толще, кости шире, а сам так громаден и дик, что в самом деле она рядом с ним сама хрупкость и беззащитность…
Она выпрямилась, только теперь замечая, что левая грудь обнажена. И что ее касаются не только лучи солнца и порывы ветерка, но и мужской взгляд. Особый взгляд, который ни с чем не спутаешь.
Вторая выпрямилась, отчего грудь, что вызывающе смотрела кончиком стрелы прямо перед собой, теперь даже приподнялась, будто стрелу готовилась выпустить по низкому облачку. Конь под нею горячился, часто перебирал ногами, всхрапывал, громко прядал ушами, будто щелкал кнутом.
Шатры быстро приближались. Уже видны были костры, крытые телеги, множество коней, что в сторонке обдирали пышный куст. Поляницы, к удивлению Мрака, собравшись вокруг костров, по большей части чинили одежду, шили новую, нанизывали на нитки бусы, пели негромкие и почему-то печальные песни.
Три поднялись с копьями в руках, одна побежала к шатру царицы. Длинные ноги красиво месили сухой степной воздух, полный запахов полыни и ковыля.
Мрак невесело скалил зубы. Не от хорошей жизни девки живут врозь от мужиков. А все рассказы про гордую степную жизнь, вольницу и героику – блажь. Не бабье дело скакать на горячем коне, метать стрелы в живого человека, а то и рубить его острым металлом. Но сказать такое вслух – голову потерять. Женщины правду любят еще меньше тцарей. Им нужно поддакивать да похваливать.
Медея не появилась, но вышла поляница, жестом пригласила войти. Даже полог придержала, так что сразу не прибьют. Да и женское любопытство не позволит вот так круто в лоб, чтобы уши отвалились.
Медея возлежала на низком ложе. Судя по разворошенному узлу с одеждой, она перед гостем-мужчиной все же переоделась. А то и просто оделась. Так что он опять не увидит, как выглядела бы в облике простой поляницы с коротким подолом и обнаженной левой грудью. А посмотреть, как он помнил, есть на что.
– Что уставился? – спросила она подозрительно. Опустила глаза на свою могучую грудь, свитер не скрывал пышные формы, стряхнула невидимую пылинку. – Как я слышала, ты отыскал тцаря.
Глава 30
Мрак ногой придвинул скамейку и, не спуская с Медеи взгляда, сел напротив. Хрюндя тяжело соскочила на скамью, подумала неспешно, спрыгнула на землю, осторожно пошла обследовать углы шатра.
– К добру ли отыскал, – ответил Мрак невесело, – не знаю. Ты слышала, что стряслось во дворе?
– Немного, – ответила она, но по безразличному тону понял, что царица знает больше, чем видел он сам. – Что-то не выглядишь счастливым.
– Счастливым?
– Ты ведь жених, – напомнила Медея.
