Впереди блистали огни костров, Томас услышал перестук молотов, что с каждым шагом становился громче. Каменная стена изогнулась, у подножия горы полыхали кузнечные горны. Мелькали тени. У подножия зияла огромная дыра, там тоже полыхали огни и слышался стук молотов. Низ горы был источен, а верх нависал, как огромный козырек. Из недр горы выскакивали согнутые люди, что-то выносили, заносили, таскали, звякало железо, доносились хриплые злые голоса, на диво густые, сильные.
Гномы, как сообразил Томас наконец, не выносят солнечного света, но лунный как-то терпят, здесь им простор, а суетливые люди не докучают. Сразу четыре наковальни, не считая тех, что под навесом горы, гремят в восемь молотов, мехи раздуваются вовсю, воздух сухой, дымный, накаленный, с таким родным запахом железа, хорошего железа, почти стали, а то и чего-то крепче.
Хвальгильд кашлянул, как учила мать, взревел мощным голосом, от которого дрогнула гора:
– Доброй руды, мелкота… ха-ха!..
Горные гномы, на взгляд Томаса, не такие уж и карлики, иные доставали ему до пояса, зато в плечах ширь почти мужская, руки толстые, только ноги короткие, приспособленные для узких нор. Из пещеры несся неумолчный грохот, и когда Хвальгильду никто не ответил, Томас предположил, что гномы просто оглохли от своих молотов.
На двух наковальнях любовно отстукивали заготовки для мечей, Томас сразу прикипел к ним глазами, остро чувствуя себя несчастным с пустыми руками.
От дыма слезились глаза, в горло словно засунули клок верблюжьей шерсти. Но гномы работали спокойно, деловито, а когда даже, по мнению Томаса, мечи были готовы, работали еще, и он внезапно понял, что будут придирчиво перековывать, доводить, спорить, ибо работа нравится, пусть даже в дыму и при огне.
Хвальгильд озлобленно бухнул кулаком в стену. Грохнуло, сверху сорвался камень с бычью голову. Осколки разлетелись с сухим злым стуком, гномы впервые подняли головы, да и то не все, молоты стучали в том же ритме.
– Есть здесь нормальные, – проревел Хвальгильд, – с кем бы я мог говорить?
Один гном, согнутый и с бородищей до пола, нехотя отставил молот, почти в свой рост.
– Нормальные – это те, кто работает, а не бегает по горам наверху.
– Добыча водится наверху, – возразил Хвальгильд, – а не в норах!
– Нормальные добывают железо, – продолжал гном упрямо, – а безумцы подвергают себя ветру и всякому там… Ты кто, гора мяса для наших котлов?
Хвальгильд покрепче сжал дубину:
– Ну-ну, ты погляди сперва на это. Я привел к тебе гостей. Это мои братья, потому принимай их как мою родню, иначе…
– Что иначе? – спросил гном с интересом.
– Иначе поссоримся, – пробормотал Хвальгильд. Похоже, он пытался представить, чем сможет насолить гномам. – А я страшен в гневе…
Гном развел руками, непомерно длинными для такого роста:
– Ну, ежели настолько страшен, что сокрушишь гору, в недрах которой обитаем… Ладно, я вижу, у тебя братья такие же страшные, как и ты сам.
Томас всхрапнул от оскорбления, а Олег, что уже в глубине пещеры рассматривал молоты и клещи, бросил оттуда:
– Точно! Что значит горный народ, что на версту вглубь видит. Ты перековываешь крицу с черноспелом?
Гном оглянулся с таким удивлением, словно его вздумала учить тупая наковальня:
– Какой дурень перековывает с черноспелом? Хрупкость на ветре, щерчастость, хоть узор тот же…
– Гм, – сказал калика, он понюхал клещи, – а я бы сказал, что сегодня ими держали репчатый булат, обернутый в черноспел… ну, не совсем еще черноспел, но уже почти…
Гном бросил негодующий взор, подошел, понюхал, но его широкие ноздри явно ничего не уловили, зато лизнул клещи, задумался, лизнул еще. Лицо вытянулось, бросил на Олега взгляд, полный злобы и подозрения, отшвырнул железо. Вопль его был неожиданно густым, будто вырвался из самых глубин горы:
– Перкун где? Перкуна сюда!!!
Олег сказал утешающе:
– Да ладно, сойдет… Разница совсем крохотная. Кто заметит?
Гном завизжал, лицо стало багровым, борода вздыбилась, по ней запрыгали синие искорки:
– Сойдет? Это у вас, людей, сойдет, а мы работаем… мы работаем…
Он задохнулся от ярости. Олег похлопал по спине, лицо было участливое, но Томас ясно видел по зеленым глазам, что потому людям жить и захватывать земли вширь и вглубь, а гномам с их добросовестностью не стало места сперва наверху, а вскоре потеснят и в горах, когда туда придут люди- рудокопы.
– Помоги, – попросил он, – а в уплату дам металл, которого вы еще не знали.
Гном поперхнулся, лицо из багрового стало вовсе синюшного цвета:
– Мы? Гномы? Да чтоб чего-то о металлах не знали?
– Вы знаете все на земле, – согласился Олег поспешно. – Даже богам столько не снилось. Но на землю, как спелые груши, падают всякие там звезды, камни, железки, куски льда, град, дождь… Бывает, рухнет
