Томас закричал:
– Замолчи! Или я сам убью тебя! Господь Бог бессмертен, он не может умереть!
Олег отступил, в зеленых глазах стояла такая тоска, что Томас задохнулся от бури в груди, но пальцы лишь крепче сжали рукоять меча. Олег пошел к двери:
– Будь здоров, сэр Томас.
– Ты куда? – крикнул Томас зло.
– Раз уж я здесь, погляжу, что за змеиное гнездо мы разворошили…
Томас выставил перед собой меч, направив острие в голую грудь отшельника.
– Не выпущу. Это мой мир, я давал обет защищать. А ты – враг.
Олег покачал головой:
– А если попытаюсь?
– Убью, – сказал Томас. Он провел по губам шершавым, как терка, языком, повторил хрипло и убежденно: – Убью!
– А как же… дружба?
Томас вскричал, как раненый зверь:
– Молчи! Сам знаешь, в мир пришло… нечто выше дружбы, выше кровных уз, выше всего! Наш Господь ревнив, он требует всего… и мы отдаем все!
Олег смерил взглядом расстояние от кончика меча до груди, его зеленые глаза снова уперлись в Томаса.
– Ты уверен, что успеешь?
Томас ощутил в груди странное жжение. Острый конец посоха упирался ему в грудь, там блестела искорка. Мышцы отшельника были толстые, как сытые удавы. Страшное острие пронзит стальной доспех, как пленку бычьего пузыря. Взгляд калики печален, но Томас помнил, с какой холодной жестокостью язычник убивал и тут же забывал про жертвы.
– Рази, – выдохнул он со странным облегчением. – Может быть, и я успею… А нет, так сложу голову, защищая Пречистую Деву…
Внезапно в глазах Олега блеснула тревога, он чуть повернул голову. Томас тоже скосил глаза в ту сторону, и лишь когда в ушах прогремел страшный звон, когда оглох и ослеп от искр в глазах, понял, что подлый отшельник не родился отшельником, знает все хитрые уловки, а его, героя сарацинских походов, поймал на самом простом…
Он рухнул на пол, пытался ухватить противника, теперь уже противника, за сапог, но толстая подошва мелькнула перед лицом и пропала. Томас поднялся на четвереньки, тряхнул головой, в ушах звенели все колокола, словно сам себе саданул железным сапогом по железной голове. В глубине зала мелькнула фигура в звериной шкуре. Красные волосы развевались как пламя, что грозит сжечь весь… этот хехалот.
– Черт бы тебя побрал! – выкрикнул Томас яростно. – Я сам… своими руками привел врага престола Господа своего прямо в хеха… небесный дворец, полный благочестия и святости!
Рыча от стыда и бешенства, он поднялся, держась за стену, тряхнул головой, очищая взор. По мраморным глыбам сползали капли крови, его и Николая Угодника, он же Санта-Клаус, а может, и проклятого язычника. Стиснув челюсти, он собрал рыцарскую волю и достоинство в кулак, бросился с обнаженным мечом в руке через анфиладу залов.
Глава 12
Три или четыре величественных зала были пусты, еще в двух он смял стражу. В голове была ослепляющая ярость, он помнил лишь, что кого-то рубил, кого-то просто сшиб так, что несчастный ударился о стену, где вспыхнуло, и на пол осел белоснежный хитон с множеством крыльев. Когда понесся дальше, взрывая благоговейную тишь грохотом тяжелых сапог, внезапно услышал негромкий вскрик:
– Эй, рыцарь!..
Он оглянулся, настороженный и злой, готовый увернуться как от брошенного дротика, так и от летящей стрелы. В боковом коридоре возник высокий сухощавый серафим. Меч торчал из ножен, руки серафима были далеки от рукояти. Он приложил палец к губам, сказал так же негромко:
– Если ищешь женщину, то не здесь, не здесь…
– А где? – выкрикнул Томас во всю мощь легких…
Серафим поморщился, но все же указал, правда, совсем в другую сторону:
– Третий зал… поворот налево… еще двое ворот. Там на двери крылатый лев с бычьей головой…
Он не договорил, как Томас развернулся, стены замелькали, светильники слились в блистающие полосы. Двери распахивались как от пинка, хотя Томас иной раз вроде бы не успевал поднять ногу.
Мимо двери с крылатым быком едва не пробежал, тот похож разве что на толстого ягненка, но меч в руке протестующе дернулся, сделал слабую попытку вывернуться. Томас с ходу шарахнул ногой, створки распахнулись с такой силой, что от удара о стены посыпались драгоценные камешки.
Комната невелика, но украшена богато. Томас отметил это сразу, хотя взгляд зацепился за женскую фигуру, что стояла возле окна. Женщина повернулась лицом к нему, Томас вскрикнул потрясенно:
– Яра!
Она смотрела неверящими глазами. Вскрикнула как раненая птица, ее руки потянулись навстречу:
– Томас! Ты… пришел сюда с мечом в руке?
