гостя, а разговоры потом.
Глава 14
Огромный зал осветился радостным оранжевым светом. Возник накрытый белой скатертью стол, уже уставленный глубокими тарелками, а в середке смотрела в потолок задранными культяпками огромная птица. Вокруг нее лежали поменьше, лебеди. Калика, продолжая облизывать разбитые пальцы, шагнул к столу первым. Томас взял Яру за руку, пальцы вздрагивали, она смотрела по сторонам большими, как у пугливой лани, глазами. Но пошла послушно, только прижималась боком, словно черпала в нем силы.
Калика сел на лавку, резная, со спинкой, неспешно всмотрелся в яства. Его пальцы зависли, шевелясь хищно, высматривали, что выбрать, наконец ухватили куриную ногу. Томас же, усадив Яру, сказал с неловкостью:
– Но как-то неловко есть перед хозяином… когда тот сам не ест…
После короткой паузы шелестнуло шелком. По ту сторону стола возник широкий полог. Ткань блестела и переливалась, Ярослава ахнула и впилась глазами. В узкую щель просунулась мощная волосатая рука, взяла другую куриную лапу. При виде ее у Олега вздернулись брови, а глаза округлились так, что стали похожи на жабьи. Он поперхнулся, держа мясо обеими руками. Остановившиеся глаза проводили взглядом руку, что вместе с курицей исчезла за пологом.
А могучий Голос раздался уже из-за полога:
– Перестань печалиться, сэр Томас. Ты нес в чаше не мою кровь, но там кровь достойного человека. Вы их называете пророками. Их было немало, как больших, так и малых. Были до него, были после, надеюсь, будут еще.
Томас спросил непонимающе:
– Были после? Кто, Господи?..
Голос прозвучал с отеческой снисходительностью:
– И Моисей, и Христос, и Мухаммад – мои пророки. Это не они, а люди умеют повернуть так, чтобы найти повод для вражды.
Олег жадно ел курицу, совсем не заботясь о благородных манерах хотя бы в хеха… дворце самого Господа Бога. Томас взмолился:
– Но почему ты отдал даже церкви в руки Врага? Ведь ими правит Сатана, я сам видел! А в храмы людей набивается, как муравьев в старые пни!
Огонь колыхнулся:
– Но каких людей?.. Важно сохранить настоящих! А стадо плодится быстро. Мы ведь на самом деле бьемся не за стадо, а за тех, бесценных…
Он умолк, словно не находя понятных рыцарю слов, а калика, к удивлению Томаса, кивнул, словно бы соглашаясь с тем, кто является его самым лютым врагом.
– Томас, простого… или тупого, что одно и то же, народа всегда больше. Но хоть и медленно мелет его мельница, но верно мелет. Тупой йемен умнее тупого раба Рима или Египта, а твой дядя знает и умеет больше просвещенного римского сенатора. Я хочу сказать, что хоть знающих всегда жалкая кучка, да и тех за людей не чтут, но именно они тянут народы к свету… Сейчас даже тупой простолюдин развитее среднего царедворца и мудреца в Старом Египте. Не понял? Да черт с ними, простолюдинами. В конце концов, хоть плюют на мудрецов, насмехаются, гонят, но мир все же идет за мудрецами, а это и есть победа Света над Тьмой. А потом и простолюдины поймут. Через каких-нибудь пару тысяч лет… Или пару десятков тысяч…
Томас вздохнул:
– Ага, для тебя это что? Всего каких-нибудь сто тысяч раз побывать в половецком стане.
Голос из полога впервые, как заметил Томас, обратился к Олегу напрямую:
– Противник ты мой… как считаешь… или нет, но прошу, не держи обиды на Скифа. Он знал, потому ответил так… С земли все кажется проще. На самом же деле бывший противник может помочь, а свой предать.
Опять что-то больно умное, Томас не понял, сказал угрюмо:
– Там в аду… ты хоть собак пожалей! Людей – ладно, не жалко, но собаки-то безгрешные…
– Ты еще не понял? – ответил Голос печально. – Собака добровольно берет на себя муки! Я понял, о ком ты… Того грешника увещевали сто тысяч праведников! Тертуллиан и Фома Аквинский напрасно бились в стену его души. А вот собака… собака уже наполовину привела к спасению…
Олег держался все еще настороженно, лицо такое же неподвижное, курице уделял больше внимания, чем самому Господу, но Томас теперь видел, что Олег скован и напряжен куда сильнее, чем он сам. И голос Олега прозвучал вроде бы ровно, но Томас уловил страшное напряжение:
– Ну вот, подошли к главному. Почему мы здесь? Мы все время колотились в стены, как козлы о ясли, бросались то на Сатану, то на архангелов… На самом же деле, как говорят тупые священники, все было по твоей воле!
Томас стиснул зубы, калика держится чересчур вызывающе. Голос за пологом впервые сделал долгую паузу. Томас ждал, затаив дыхание. Яра застыла, держа обеими руками птичье крылышко.
Голос прозвучал почти ровно, только Томас, обретя не свойственную рыцарю чувствительность, уловил почти такое же напряжение, как и в голосе калики:
– Прости… и ты, доблестный Томас, прости… Но в самом деле это я позволил похитить твою невесту.
Томас вздрогнул, горячая кровь мощной волной ударила в голову, ломая плотины:
– Ты?.. Ты?.. А я… я тебе верил!!!
