– Нет, – буркнул Олег. Подумав, добавил: – Говорят, из вирия однажды упал ком небесной земли. Из него и образовалась Гиперборея как частичка вирия на земле.
Колоксай тоже подумал, просиял:
– Тогда моя Артания – в самой середке!
– Тихо…
Деревья медленно расступались. Запахи стали свежее, резче. Впереди блеснул свет, за деревьями открылся оранжевый мир. Олег поморгал, блеск показался нестерпимым, а когда на солнце набежало облачко, рассмотрел, что дальше тянется широкая полоса золотого песка, а дальше идет чистейшее озеро. Шагов за пять от края по колено в воде три девушки, визжат, как молодые поросята, брызгаются водой.
Дальний берег зеленеет чуть ли не за версту. Там такие исполинские сосны, что Олег мог рассмотреть каждую веточку. Справа и слева только деревья, но отсюда берег пологий и песчаный. Одежда на песке в беспорядке, девушки резвятся беспечно, еще одна заплыла чуть ли не на середину, там лежит на спине, раскинув руки и ноги, солнце высвечивает ее обнаженное тело, уже тронутое легким загаром.
Колоксай по знаку Олега присел за деревом, но Олегу приходилось придерживать витязя за плечо. Тот то и дело зачарованно начинал подниматься, но пятерня волхва давила, как падающее небо, под пальцами волхва плечо Колоксая скрипело и сминалось, кровоподтеки останутся размером с тарелки.
Девушка на середине озера внезапно ушла под воду. Колоксай задержал дыхание. Плечо трещало под рукой волхва, витязь снова начал подниматься, когда в трех саженях от визжащих хохотушек забурлила вода, серебряной рыбкой выпрыгнуло тело, плюхнулось, взметнув тучи брызг, и девушка красиво поплыла к берегу.
Те, что резвились, разом перестали плескаться, выстроились в ряд. Девушка встала по грудь в воде, Колоксай охнул, Олег молчал, сопел, встревоженный. Девушка медленно шла к берегу, сдвинув узкие плечики назад и разгребая воду руками. Дно повышалось, озеро уходило вниз, обрисовывая упругую крупную грудь…
Колоксай охнул снова, затем ахнул. Олег засопел громче. Под парой упругих чаш у девушки оказались еще две, чуть поменьше, но такие же упругие, торчащие, с вызывающе оттопыренными кончиками посреди красных кружков. Живот плоский, с едва заметными валиками округлостей, кожа светится чистотой и свежестью.
Колоксай прошептал потрясенно:
– Я никогда не видывал такой красоты!.. Это не человек…
Олег всмотрелся, заверил буднично:
– Человек, человек… Хотя, конечно, четыре вымени…
– Так это ж прекрасно!!!
– Да, – согласился Олег, против очевидного не поспоришь, – но ты же слышал, это и есть наверняка сама Миш. А ты помнишь ее старшую сестру?
– Сестра за сестру не отвечает, – возразил Колоксай горячо. – А что опасна… Конечно, простолюдинка не опасна, но разве я не рожден для битв и опасностей?
– Ой, Колоксай… На черта тебе такие битвы?
– Нет, ты не понимаешь, – сказал Колоксай восторженно, – она же соткана из солнечных лучей!.. Это живой цветок, это живая вода… Это лучшее, что создано Родом… в лучший его день!
Олег смолчал, женщина как женщина, правда, молодая и достаточно красивая, но уж слишком утонченная, изнеженная, хотя от этой странной изнеженности внезапно пахнуло холодком.
– Ее гибкость подобна веревке из шелка, – заметил он.
– Она так хрупка!
– Адамант, – ответил Олег, – из которого куют оружие для богов, тоже с виду хрупок. А их мечи такие тонкие…
– Что ты говоришь!
– Говорю, что она не из простых селянок.
– Я это вижу!
– И вообще не из простых, – предостерег Олег. – Тебе лучше держаться от нее в сторонке.
– Тебя послушать, от всех женщин надо держаться в сторонке!
– Ты мудреешь на глазах, – сказал Олег одобрительно. – Ладно, я попробую выйти из укрытия. А тебе лучше посидеть здесь. На страже, понимаешь?
Колоксай прошептал, не отрывая взора от обнаженной девушки:
– Я хочу ее себе в жены!
– Ого.
– Мудрый волхв, ты этого не понимаешь!
– Не понимаю, – согласился Олег. – За этим ли шли?
– Ты, быть может, не за этим, но я теперь знаю, зачем шел я, зачем живу, зачем вообще топчу эту землю!
Олег внимательно следил за ее движениями, неожиданно вздохнул:
– Я бы тебе этого не советовал.
