– Нравишься ты мне, – сказал хозяин неожиданно. – Ты хоть и благородный рыцарь, но все-таки не дурак и не трус. К тому же явно за тобой кое-какие грешки водятся. И очень немалые! Недаром же столько народу набежало в этот забытый Богом городишко.
Томас поморщился при мысли, что пьяный разбойник считает его ровней, да еще подает это как похвалу, но в это время под ногами дощатый пол закачался, в борт ударила волна. Сверху раздался испуганный голос:
– Хозяин, беда!
Томас едва успел дернуть хозяина назад, а над головой с мертвым сухим стуком ударились в дерево три металлические стрелы из арбалета. По причалу к ним бежали, выхватив мечи и отбросив плащи, самые рослые и могучие воины, каких Томасу только приходилось видеть.
Яра вскрикнула:
– Томас, опомнись! А как же мальчик… Иосиф Аримафейский? Ты его бросишь?
Еще одна стрела ударила в мачту между ними, прищемив край плаща. Томас зло заорал:
– Да что мне пророчества!.. Что мне звезды!.. Раз напрорекали, что отвезет он, вот пусть и везет!
Она смотрела отчаянными глазами, не веря, не понимая. Лицо ее стало белым. «И ты туда же, – подумал он с мстительной радостью. – Думаешь, я уже поверил, что ты не работаешь на Тайных? Иначе чего бы так настойчиво добивалась ехать со мной? Даже Михуила Урюпинца оставила вытирать кровавые сопли самому…. а то и другие девки утрут. А звезды, как говаривал калика, выстроятся на небе так, как надо сильному! Звезды водят слабых, а сильные сами двигают звездами».
Яра слышала крики, палуба под ними ходила ходуном. В лицо ударил свежий ветер. Томас сдернул ее вниз под защиту борта. Лицо рыцаря было темным, как грозовая туча, и надменным, словно он сам превратился в злого языческого бога. В глазах стоял вызов. Мол, мало ли что напрорекали в темные века! Почему он, Томас Мальтон, должен слушаться звезд, ведьм, колдунов или пророков, когда есть он сам?
– Но ведь тебе являлся сам Бог…
– Бог?.. А если то был Сатана?.. Как их различить по внешнему виду?
Две стрелы ударили по его панцирю. На счастье, скользнули, арбалетная стрела пробивает любые доспехи. Различия надо чувствовать сердцем, вспомнил он слова калики. Внешность для того и дадена, чтобы обманывать глаза, а язык вырос для того, чтобы обманывать умные головы. Только сердце не брешет, как попова собака.
С двумя выбежавшими вперед работниками он сбросил причальную доску вместе с тремя самыми быстрыми, что уже заносили на бегу боевые топоры. Раздался шумный всплеск. Томас встал впереди, закрывая работников собой и щитом от стрел. Сзади раздался звон тетивы. Передний из арбалетчиков на пирсе выронил самострел и рухнул навзничь. Стрела торчала из горла, всаженная очень умело: на палец выше кольчужной рубашки.
Корабль, покачиваясь под ветром, уже отходил от берега. Еще несколько стрел ударились в борта, мачту, продырявили парус. Вскрикнул и упал, обливаясь кровью, один из матросов. Хозяин заорал, потрясая кулаком.
Плотник ухватил его за плечо, развернул, указал трясущимся пальцем. На большом корабле спешно поднимали оба паруса. Томас видел, как посерел хозяин. Чтобы уйти от берега на полной скорости, им надо проскочить под самой кормой опасного противника, а что это противник, уже никто не сомневался. Там уже бегали, блестя оружием, натягивали ремни катапульт и баллист.
– Быстрее, собачьи дети! – заорал хозяин и исчез в маленькой каюте. Томас не успел моргнуть, как появился снова, уже в просторной кольчуге поверх драной рубашки, с узким сарацинским мечом, кривым и остро отточенным, и огромным щитом в другой руке. – Если не проскользнем без схватки, они увидят, как умеют драться свободные англы!
Томас покосился на его разбитое лицо, кровоподтеки и распухшие губы.
– И любят тоже.
– А что? Какая же это пьянка без доброй драки?
Томасу показалось, что уже где-то слышал эти слова. Когда хозяин бросился к борту, Томас крикнул Яре:
– Ты стреляешь хорошо, но сейчас тебе лучше уйти вниз!
– Почему?
– Они готовятся метнуть в нас греческий огонь. Если хоть капля упадет на тело, его прожжет насквозь.
– Детские сказки, – ответила с презрением. – Я знаю, что такое греческий огонь. Он стекает вниз, там как раз самое опасное место. Но разве что ты посылаешь меня туда нарочито…
Крики заглушили его возмущенный ответ. Томас развернулся и бросился наверх. Там звенело оружие. Когда он выскочил на палубу, борта кораблей промелькнули рядом так близко, что чудом не столкнулись. На палубу полетели стрелы, веревки с абордажными крючками. Но, к счастью, на большом корабле не были готовы к такому маневру, а на лохани – даже очень. Абордажные крючья были обрублены сразу, в ответ на редкие стрелы ударили из десяти длинных луков, и, когда корабли разошлись, на большом было полдюжины убитых и раненых, а на лохани у одного сорвало стрелой перевязь меча.
– Так держать! – заревел хозяин страшно. Оглянулся. – Эти разряженные свиньи если и погонятся, то им легче поймать дельфина в море!
– Здесь плавают дельфины? – удивился Томас.
Хозяин огрызнулся:
– Что мы, кроме этого пролива, ничего не видели?
Томас с сомнением оглядел ветхое суденышко. Каким-то чудом оно набрало скорость и неслось, как выпущенная рукой Яры стрела.
