– Рубашка ваша уже подсохла… Я еще заштопаю дыру, если вы не против.
Томас спросил безразлично:
– А велика ли дыра?
– Ну, воротник уцелел…
После скудного ужина оба без сил повалились в углу на тряпки, что для них постелили бедные рыбаки. Томас провалился в сон сразу, а Яра лежала рядом, чувствовала его жар, все еще не сломленное упрямство.
Она изо всех сил отводила глаза от изнуренного лица рыцаря, но они как заколдованные снова поворачивались к нему, куда бы она ни поворачивала голову. Он держался из последних сил, это видно было по запавшим глазам, желтой коже. Нос заострился, как у покойника, глаза запали, сухо блестели. Губы были плотно сжаты даже во сне, словно рыцарь по-прежнему был нацелен на трудный, хоть и безнадежный бой.
Утром он без слов поднялся, вышел из хижины. Берег был обрывист, а внизу волны разбивались об острые, как зубы, камни. Здесь корабли явно приставать не могли. Томас двинулся по кромке, зубы сцепил, будто держал их на горле злейшего врага. Глаза у него были такие отчаянные, что Яра ощутила боль в сердце.
По дороге они поднялись на холм, и Томас в бессилии опустился на землю. Отсюда остров был виден весь. Три крохотные деревушки на всем острове. Одна на восточной стороне, две – на западной, а вокруг этого мира бедных рыбаков серое, как свинец, грозное море.
– Берег обрывист всюду, – сказала Яра, – корабли сюда просто не могут приставать… Но могли бы лодки. Если бы нашелся смельчак, чтобы проскочить между торчащими из воды скалами.
– А с какой стати он сюда приплывет?
– Ну мало ли сумасшедших на свете? Я знала даже такого, что ездил в дальние страны отвоевывать гроб!
Томас вытащил меч и воткнул перед собой в землю. Взгляд его не отрывался от блистающего лезвия. Глаза странно блестели на смертельно бледном исхудавшем лице.
– Что ты задумал? – спросила Яра напряженно.
– Я не хочу умереть, как рыба, выброшенная на берег. Я человек.
– Никто не хочет…
Она умолкла, взгляд ее был прикован к двум темным точкам на грязно-сером небе. Они двигались, росли. Томас, не замечая их, проговорил изменившимся голосом:
– Только зверь стремится сохранить жизнь любой ценой. Но у человека есть еще гордость, честь, достоинство. А если он еще и рыцарь…
– То у него эту жизнь попытаются отнять, – закончила Яра угрюмо. В ее руках появился лук. Она торопливо накинула петлю тетивы на угол, уперла в землю и, согнув с усилием, набросила петлю на другой конец. Туго натянутая тетива зазвенела.
Томас оглянулся, едва успел пригнуться, схватил, падая, меч. Над ним пронесся огромный крылатый зверь. На людей пахнуло запахом гнилой рыбы, водорослей. Звонко щелкнула тетива: Яра обернулась и быстро послала еще две стрелы вдогонку крылатым чудовищам.
Они развернулись в воздухе и снова ринулись на людей. Томас встал во весь рост и вскинул меч. Глаза его сверкали счастьем. Он погибнет как отважный рыцарь!
Стрелы Яры, ударившись об оперение, со звоном отскакивали. Томасу показалось, что он видел искры, когда булатный наконечник с силой бил в серебристые перья.
– Нагнись! – заорал он.
– От креветки слышу, – ответила она зло.
Они встали плечом к плечу. Она пускала стрелы, Томас подался всем телом вперед и замахнулся мечом. Чудовищные птицы растопырили когти, а лапы были как жерди, когти были с наконечники копий, а клювы как короткие мечи древних римлян.
В последний миг Томас дал подножку Яре – та и не думала прятаться, – упал на колени, одновременно ударив мечом по пронесшейся над головой тяжелой туше.
Меч со звоном выбило из рук. Ему показалось, что он со всей дури рубанул по скале. Вверху раздался раздраженный удаляющийся крик. Торопливо перекатившись в сторону, он подхватил меч, ахнул. Лезвие выщербилось, словно он в самом деле ударил по камню.
Яра вскочила, но не разъяренная, а встревоженная.
– Цел?
– Ненадолго, – успокоил ее Томас. – Эти вороны всю стаю созвали…
В западной части небо пестрело темными, быстро увеличивающимися точками. Чудовищные звери, покрытые железными перьями, быстро снижались, Томас уже различал горящие багровым огнем круглые глаза.
Первые две птицы сделали короткий круг и снова ринулись на людей. Томас встретил доблестно, с мечом, Яра выпустила оставшиеся стрелы. В последний миг оба бросились на землю, но и птицы как будто ожидали их маневр: одна ухватила Томаса когтями за плечо и шлем, подняла в воздух, вторая бросилась на женщину.
Яра в страхе ткнула луком в раскрытую пасть. Тетива лопнула, напоровшись на острый, как бритва, зуб, хлестнула птицу по языку и небу. Птица страшно вскрикнула. Яра, едва живая от страха, не успела проводить взглядом чудовище, как в десятке шагов грохнуло металлом – в когтях птицы остался шлем рыцаря и стальной наплечник.
