Олег подъехал вплотную, шепнул:
– Брось поводья. Скрестишь руки, я наступлю, ты брось меня повыше…
– Понял, – шепнул Томас, а громко спросил заинтересованным голосом: – Неужто князь решил одарить нас на дорогу?
Со стены ответили:
– Наш князь такой!.. Даст, догонит и еще даст!
Олег с крупа своего коня прыгнул на сцепленные ладони Томаса. Двойной толчок слился в один, калика взвился в воздух. На стене не успели глазом повести, как бедно одетый человек, которого принимали за слугу, ухватился за край стены, мигом оказался на ней. Опять не успели броситься на неожиданно возникшего противника, как он сам прыгнул на них, столкнул двух со стены, у третьего выхватил топор, ударил по голове, столкнул, а через пару мгновений у него в руках было по топору.
Один бросил Томасу:
– Руби засов!.. А то все жалеешь меч!
– Не жалею, – крикнул Томас обидчиво, – а рыцарским мечом дрова не рубят!
Яра оказалась возле деревянного засова размером с бревно раньше рыцаря. Он с изумлением увидел, как она спешно рубит, только щепки летят – калика швырнул ей топор еще раньше или же подобрала, – обвешанные оружием стражи сыплются со стен, как груши в октябре.
Несколько стрел ударили по доспехам Томаса. Потом сверху обрушилось, едва не выбив из седла, грузное тело стража. Томас крикнул рассерженно:
– Смотри, куда кидаешь!
– Не стой под… стрелами, – огрызнулся калика.
Он сбил еще одного, затем второго – Томас едва успел увернуться. «Нарочно он, что ли, – подумал сердито. – Любит выставить в смешном свете. Все ему хаханьки, несерьезный какой-то местами. Когда мудрый, как пророк, а когда чище шута балуется…»
В два топора перерубили брус. Томас бил мощнее, но топор Яры падал чаще, они рубили один брус в двух местах. Томас злился от такой глупой траты сил, но и с ужасом думал, что, если она перерубит раньше, ему от такого позора хоть на меч бросайся!
В конце она, видимо, устала, рубила медленно, все время косясь на него, и Томас последним мощным ударом перебил толстое дерево, сильно пнул в створки ворот:
– Готово!
Сверху обрушился грузный страж, едва не вывихнул шею. Томас от неожиданности даже упал на колени, едва не клюнул носом землю. Сердясь, что в такой нелепой позе его увидела Яра, заорал:
– Хватит бросаться! Слезай!
Олег как рыжий вихрь двигался по стене, стражи падали то в одну сторону, то в другую. Услышав рыцаря, он прыгнул с разбегу прямо в седло. Конь присел от внезапно обрушившейся тяжести, всхрапнул и заспешил вслед за двумя сотоварищами.
Обернувшись, Томас увидел, как сбитые со стен стражи пытаются встать, ползают по двору, цепляются за стены. Удивленно покачал головой, прокричал в бешеной скачке:
– Своих жалеешь?
– Все свои… – донесся ответ.
– Кто?
– Все люди на белом свете…
– Но это ж твои русичи!
– Твой пророк изрек, что нет ни эллина, ни иудея, ни урюпинца… Даже англы и то, как погляжу, почти люди.
Они вырвались за ворота… успели вдохнуть свежий воздух… как вдруг из-под конских копыт вверх ударили, разбрасывая пыль, тугие струи жгучего черного дыма.
Кони поднялись на дыбы. Томас закашлялся: черный дым проник в легкие, раздирал грудь, на глазах закипели злые слезы. Он ощутил, что пальцы выпускают повод, а седло ускользает, как мокрая рыба.
Удара оземь почти не ощутил, кашель сотрясал тело. Сквозь слезы в глазах видел, как из дыма возникли темные фигуры с замотанными тряпками лицами. Грубые руки схватили, связали и потащили обратно в город.
Больше он ничего не помнил.
Выныривал из черного дыма Томас мучительно. Голова раскалывалась, словно угорел, хотя черный дым был не простым дымом: так просто не свалил бы с ног. До сих пор во рту жгло, словно наглотался черного перца. Но перец ради его пленения даже Семеро Тайных жечь не станут, дорого.
Олег и Яра уже сидели, туго связанные, прислонившись спинами к каменной стене. Слабый свет падал из узкого окошка под потолком, пахло прелой соломой, мочой и гнилью.
Олег сказал сочувствующе:
– Очнулся? Ты противился дольше всех… потому и наглотался больше.
Томас приподнялся, скривился от боли: тугие веревки врезались в руки, скрученные за спиной.
– Перегрызи мне веревку, – попросил он Олега. – Когда придут за нами, мы должны быть готовы.
