– Возьмешь кремль штурмом аль осадишь?
– Не скаль зубы, сэр калика. Ум говорит, что мы сделали верно, но рыцарская честь сказала, что я сподличал. Еще: если обещались довезти ее к жениху, то и должны выполнить, хоть кровь из носа.
Он пустил коня обратно. Калика, нахмурившись, поехал сзади. На лице его было странное выражение.
Они проехали не больше двух верст, когда Томас ругнулся и натянул поводья. Навстречу несся галопом всадник на взмыленном коне. Конь под ним шатался. За ним скакали еще пятеро. Судя по крикам и выражению лиц, они догоняли убегающего.
Томас пришпорил коня, выхватил меч:
– Кто бы ты ни был, рыцарь всегда на стороне слабейшего!
Он наклонился к шее скачущего коня, тот перешел в тяжелый галоп, руку Томас начал медленно заносить для страшного разящего удара. Всадник приблизился, ветер сорвал капюшон с головы. Томас ахнул и едва не выронил меч.
Яра пронеслась мимо, не подарив его взглядом. Томас едва успел перегородить дорогу ее преследователям, обрушил меч справа налево, действуя, как славянский мужик оглоблей. Удар пришелся плашмя, одного вышиб, как чурку в лапте, тот улетел за дорогу, а второго достал концом, благо двуручный рыцарский меч размером в самом деле с оглоблю.
Двое успели подать коней в стороны, проскочили. Пятый, раздирая рот коню удилами, поднял его на дыбы перед Томасом. Рыцарь чуть подал коня назад, с мечом в руке приглашал к бою.
Однако противник, глядя через плечо Томаса, ахнул, конь под ним опустился на все четыре. Томас крикнул, оглянулся, снова обернулся к пятому.
Тот повернул коня и погнал его прочь. Конь под ним шатался, бока ходили ходуном.
Томас швырнул меч в ножны. По дороге ползали, роняя кровавые сопли, двое, а еще двое лежали, как после косьбы на солнцепеке, будто в сладком изнеможении разбросав руки и ноги. Калика держал коня Яры под уздцы, да тот и не пробовал вырваться – хрипел, ронял пену, дико вращал налитыми кровью глазищами.
– А, это ты, – сказал Томас.
– Это она, – подтвердил калика.
Томас посмотрел мимо Яры:
– Прости, если помешал вашей охоте…
Она посмотрела холодно вдаль, но не мимо, а сквозь железного рыцаря с его доспехами, выкованными в лучшей миланской оружейной. Он ощутил этот холодный взгляд у себя внутри, сердце дрогнуло и застыло, схваченное ледяными пальцами.
– Я просто ехала в земли бодричей, – сказала она. – Куда ехали эти люди, я не знаю.
– Их беда, что неслись сломя голову, – вмешался калика. – Нельзя так! Вот и сейчас налетели сослепу, едва с ног не сбили.
Томас поглядел вслед последнему уцелевшему. Тот удалялся уже шагом, конь едва плелся. Вид у надменного Томаса был таков, что знай он, за кем гонятся эти пятеро, ни за какие пряники не стал бы вмешиваться.
– Шахрай вышлет новую погоню, – заметил калика. – На этот раз настоящую.
– Он узнает не скоро, – бросил Томас. – Конь последнего уцелевшего вот-вот падет. А пешком до замка еще версты три.
– Если Шахрай уже не скачет вдогонку.
– А он может?
Калика кивнул, да Томас и сам видел, что спрашивать глупо. Шахрай бросит все силы, чтобы вернуть Яру.
– Догоняем, – ответил Олег.
Яра виднелась уже далеко впереди. Она ехала не оглядываясь, конь под ней медленно приходил в себя после скачки. Калика изловил трех коней, Томас поймал четвертого. Кони были измучены долгой скачкой, но еще могли послужить, если чаще пересаживаться с одного на другого.
Догнали Яру, калика крикнул:
– Твой конь запалился. Томас предлагает пересесть на… полусвежего.
Оба, Томас и Яра, посмотрели на него с великим удивлением, а Яра еще и с недоверием. Все же пересела, а Томас, похлопав заморенного конька по взмыленной шее, посочувствовал с фальшивым лицемерием:
– Ты прямо дракон!.. Такое нести…
Яра уже удалялась, ее конь шел бок о бок с конем калики. Держались они так слаженно, что у Томаса зачесались руки сбросить друга наземь, а самому ехать рядом со змеей с лиловыми глазами, вот так же касаясь своим стременем ее, где пламенеет красный сапожок из мягкой кожи.
Лес впереди стоял черной непроходимой стеной. Олег лишь смерил его сумрачным взглядом, а в ближайшей веси хладнокровно продал коней. Яра лишь поморщилась, а Томас сказал с благородным негодованием:
– Сэр калика!.. Иногда мне казалось, что ты человек благородного происхождения, а теперь за версту вижу, что ты даже не рус вовсе!
