– Не понимаю такой удачи.
Мрак всплеснул руками:
– Дурень, это же всем понятно! Об этом даже песни поют. Вспомни Странника. Тебе ж самому нравятся песни про поединки, кровь из ран, битвы с великанами, схватки со Змеями, спасать девок из плена, крушить и низвергать!
– Нравятся, – ответил Таргитай. – Я тогда ночь не спал, его песни в ушах звучали. Песни про битвы с врагами нравятся, а вот самому биться не нравится.
– Боги, если бы это сказал Олег…
– Мрак, я слишком глуп, чтобы чувствовать страх, но не люблю убивать. Жалко! Если бы убивать, чтобы не умирали…
Мрак глухо захохотал, рассмеялся и Олег. Звонко залилась смехом, как серебряный колокольчик, Лиска. Таргитай ехал с насупленным лицом – смеются над ним, затем заулыбался во весь рот. Его глупое честное лицо стало совсем счастливым, светлым.
Мрак оборвал смех: далеко впереди вился столбик черного дыма. Остальные умолкли, видя его насупленное лицо. Оборотень оглянулся на маячивших далеко позади всадников.
– Видите?
– Опять стража? – спросил Олег.
– В чешуе и с когтями. Змей, помните?
– Для чего же нас пропустили? – спросил Таргитай недоумевающе.
– Может быть, чтобы посмотреть, как Змей сожрет? Жизнь скучная, забав мало, глазу отдохнуть не на чем.
Таргитай хлопал глазами, не понимая. Олег подобрался, напрягся. Страшное заклятие не поможет: нет такой трещины, чтобы провалилось Мировое Дерево. Да и Жезл тогда пропадет!
Приблизились, в клубах черного дыма начали проскакивать багровые искры. Мрак все темнел, Таргитай перехватил его злой взгляд, брошенный на Меч: людей, гад, сечет, еще как сечет, а самого гада – да такого крупноватого! – не берет, хоть плюй на него.
– Огнедышащий, – определил Олег. Он спешно листал книгу. – Против простых драконов знаю, против крылатых знаю…
– Знаешь? – спросил Таргитай с недоверием.
– Но пользоваться не умею, – признался Олег. – А вот против огнедышащих даже не видел отворота.
– А был бы, ты его опять перепутал бы с чем-нибудь, – сказал Мрак. – Хватит с нас жаб с неба!
Лиска сказала с негодованием:
– Это даже хорошо, что перепутал!
– Да ладно, ладно, – сказал Мрак. – Все, что ни делается, к лучшему. Вот Тарх вообще такое брякнул, что и на голову не налезет, а нас даже не разнесли на клочки… Дурацкий мир, в котором живем! В другом давно бы прибили.
Таргитай любовно щупал дудочку, улыбаясь своим мыслям. Сказал рассеянно:
– Вообще-то он мне нравится.
Мрак с Олегом переглянулись. Мрак безнадежно махнул рукой. Олег сказал с неуверенностью:
– Мне вообще-то тоже.
Таргитай поднес дудочку к губам:
– А я, будь богом, все-таки сделал бы лучше.
Лиска прыснула, Мраку показалось, что даже кони заржали, жеребец под ним зашатался – едва не упал от смеха.
– А лень куды бы дел? – спросил Мрак очень серьезно. – Она ж родилась раньше тебя. Сперва говорит лень, потом – ты.
Таргитай почесал в затылке, задумался. Дальше ехали под насвистывание на дудочке. Змей певца не страшил, до него еще верст десять, а так далеко стоит ли заглядывать? Пусть под ним конь ломает голову о грядущем, она у него большая. Да еще Олег – иссохнет, ежели не дать разобрать завтрашний день по щепочкам.
Дым стал реже, черный превратился в сизый, затем вовсе в белесый. Огонь исчез, вскоре все рассмотрели у подножия дерева нечто зеленое, похожее на ящерицу размером с сарай. На спине бугрился неопрятный горб. Невры не сразу узнали сложенные крылья.
– Кожистые, – определил Мрак. – Как у Олега!
– И летает, наверное, – предположил добрый Таргитай, – так же замечательно.
– Наша вещая птаха огнем не дышит, – сказал Мрак. Он бросил взгляд на волхва. Тот, судя по жестам, убеждал Лиску держаться позади. Если со Змеем что случится, то чтобы не встревала. Двое, мол, в драку, а третий… третий в другое место. Тем более женщина. Хоть и злая. Мрак понюхал воздух, привстал. – Не успеваем. А в потемках не наступить бы ему на хвост… Привал, ребята!
По дороге встречали странные холмики – деревянные, иной раз до половины вбитые неведомой силой в землю. Олег первым догадался, что к чему, все рассматривал потрясенно, потом привык даже он, сейчас же Мрак один такой холмик умело надсек – дерево твердое как камень, поджег стружку, затем подпалил весь
