верное.
Затянул ремни походного мешка туже, первым пошел через булькающее поле. Лиска несколько раз открывала рот подправить, но Мрака вело волчье чутье. Перед хлюпающей лужей остановился, подобрался. Когда столб кипятка с ревом взметнулся чуть ли не до облаков, он набрал в грудь воздух, сделал два быстрых шага, прыгнул.
Хрустнуло, но оборотень уже летел через желтую грязь. Горячая вода, рассыпаясь в воздухе, падала на него свеpху, голые плечи покраснели. На той стороне он тяжело встал на обе ноги, резко повернул и снова сиганул, нелепо вскидывая зад, без разбега. Казалось, попадет прямо в кипящий столб, но тот резко оборвался, снова выстрелил толстой, как бревно, струей. Мрак проскочил, с разбега перепрыгнул третий.
– Как будто живет в этом болоте, – сказал Олег с уважением. – Нам так не проскочить. Я уж точно по самые уши. А грязь не только горячая, но и липкая…
– У нас одна Лиска чистая, как рыбка, – сказал Таргитай наивно. – Видать, вылизывается на привалах.
Лиска метнула в него огненный взгляд, но вместо ответа лишь оттолкнула и бросилась вслед за Мраком. Олег напрягся, не дышал, дергался, повторяя все ее прыжки и движения.
– Фу, отлегло… У женщин просто звериное чутье. Род их позже сделал из зверей, потому чутья у них больше.
– У них звериное, – сказал Таргитай убито, – у Мрака – волчье, у тебя – птичье… А куды мне податься, бедному лесному? Пропаду, как коза без соли…
Олег мчался по следу Лиски. Таргитай вздохнул еще горестнее, проследил, как волхв бежал и скакал, подпрыгивал, пропуская огненные стрелы, бьющие из одного водяного столба в другой, помчался вслед, твердя себе, что бежит не он, Таргитай – неудаха и дурак, а неустрашимый Мрак. Или осторожный Олег, который все заранее просчитывает, просматривает, ко всему загодя примеряется… Не помнил, как оказался на той стороне.
Проломились через редкий кустарник, озверевший в борьбе за жизнь, почти сразу с разбегу оказались на бесконечном зеленом ковре с гигантскими темно-ржавыми кочками. Болото заросло давно, кое-где торчали чахлые каргалистные березки. В одном месте увидели сосну. Мрак тут же предостерегающе раскинул руки: туда, мол, нельзя, и без волхва видно, что сосна – не сосна, а что-то злобное, магическое. Олег вытаращил глаза: Мрак начинает проявлять способности волхва, но Мрак с презрением напомнил, что ни одна нормальная сосна в своем уме не полезет на болото – растут на сухих песках.
Гора на какое-то время замерла, словно решила вкопаться. Невры перевели дух: хоть так и дальше, но надежнее, но проклятой каменной дуре снова засвербило, поперлась дальше, да не на авось, а выбирала дорогу, двигалась осторожненько, словно щупала босой ногой воду перед купаньем.
ГЛАВА 4
Дорогу загораживали гигантские мухоморы, каждый с быка. Мрак обходил загодя, Таргитай же с любопытством прошел совсем рядом, тут же ядовито-красный гриб, словно насосавшийся чужой крови комар, с чавкающим хлопком взорвался. Брызнули грязные хлопья слизи, со свистом вылетели тяжелые, как галька, камешки-семена. Одно стукнуло Таргитая по руке, машинально тряхнул, но камешек прилип, как пиявка. Кожа вокруг начала багроветь.
– Мрак! – заорал Таргитай в страхе. – Они кусаются!
Мрак с отвращением бросил через плечо:
– Что тебя, дурень, не кусает! Дай ему по рогам… Если нет рогов, дай по башке и не отставай. Видят боги, брошу!
Таргитай поспешно сдирал семечко. То погружалось в плоть, продавливая, как горячий камешек прогибает воск. Руку не жгло – пекло как в огне. Таргитай взвыл дурным голосом, упал на спину, судорожно катался, пытаясь содрать проклятое семя.
Мрак обернулся, на лице оборотня мелькнул страх. Таргитай вопил. Как сквозь кровавый туман в глазах увидел холодные искры на лезвии ножа. Руку полоснуло болью, затем ожгло еще – сильнее.
Запахло горелым мясом. Таргитай открыл глаза, в лицо пахнуло жаром: Мрак со зловещей ухмылкой убирал нож. Кончик светился вишневым цветом. Лиска тянулась с чистой тряпицей с пахучими листьями. Таргитай тупо смотрел на рану с обугленными краями, сообразил, что это его рука, тихонько взвыл и начал бледнеть. Жестокий Мрак вырезал проклятое семечко из его живой руки, а потом еще и прижег кровоточащую рану!
– Заживет, как на псяке, – утешил Мрак жизнерадостно. – Даже как на собаке.
Таргитай стонал, мотал головой, словно пытался стряхнуть ее с плеча, закусывал губы. Такие противно жизнерадостные! Даже Олег, самый близкий по изгнанию, смотрит вроде бы на него, а видит деревца и чертову гору, словно есть на свете что-то более важное, чем он – Таргитай, чем вообще друзья!
– Как здесь живут? – спросил Мрак с недоумением. – Ловушка на ловушке! Это ж ходи и боись в собственной хате. Даже в отхожем месте бойся!
Олег развел руками:
– Грызня. Маг идет на мага. Вот и роют ямы на случай, если кто сюда вторгнется.
– Но так сам вляпаешься!
– Хорошо бы, – вздохнул Мрак. – Хоть кого-то не надо бить по голове. Их столько, что руки отваливаются.
– У магов слугам сытно.
– Да, но ежели такой маг осерчает, враз в жабу или лягуху!
– Где больше платят – больнее бьют.
Мраку на плечи обрушилось что-то тяжелое. Он упал, зарывшись лицом в гнилой мох. Кости затрещали, он едва сдерживал тяжесть, что так же разом исчезла. Над ухом свистнуло, звякнула тетива: явно Лиска –
