Олег подпрыгнул, завертелся, как уж на горячей сковородке.
– В старых книгах ничего…
Хозяин пренебрежительно отмахнулся:
– Горы рассыпаются, а ты – книги! Говорят, в этих краях алмазная гора стояла. Раз в тыщу лет прилетал ворон, точил о вершинку клюв. Всю сточил, паразит в перьях!.. Так привык прилетать сюды, что уже яму вырыл, все клюв точит. Говорят, что ворон не совсем простой. Они, заразы, долго живут, но не столько же?
Олег подумал, вздохнул:
– Да, это может быть какой-то из старых. Но вы знаетесь с ним?
– С вороном?
– Нет, со Стариком.
– Нас не больно жалует. В засуху ни одной тучки не пригнал! А лесной пожар загасил: гадов лесных пожалел. Другое зверье, что пошустрее, утекло само.
Таргитай вмешался горячо:
– Люди могут за себя постоять, а звери – нет! Покажешь дорогу?
– Ну, дорогу всяк покажет, не всяк дойдет. В трех соснах блуждали, а то и вовсе…
Олег выглядел несчастным, случайностей не любил, а Таргитай, который не умел ломать голову, сказал беспечно:
– Надо ехать. Авось доедем.
– Авось не бог, – пробормотал Мрак, – но полбога тоже неплохо.
Осторожный Олег проронил:
– Вывезет и авось, да незнамо куда. С моим счастьем только по грибы.
– Зато Таргитаю везет, – напомнил Мрак. – Вперед пустим. Прибьют – не жалко, не прибьют – следом проскочим.
Губы Таргитая от обиды вздулись как сливы. Олег похлопал по спине, а грубый Мрак сказал обвиняюще:
– Худая харя зеркала не любит. Не зря Боромириха рекла: говорить правду – терять дружбу.
Таргитай разобиделся вконец, ушел. Вскоре с сеновала донеслась жалобно-печальная песенка. Зашуршало: из темных углов собирались домовые, сарайники, конюшники, амбарники, подлазники. Над головами мелькнули призрачные тени – что-то прилетело из леса.
– Зачем дразнишь? – осмелилась спросить Лиска. – Он добрый.
– Лучше песни сложит, – ответил Мрак хладнокровно. – С сытого хрен что выжмешь. Жрет да спит, как кот. Бок загорится, так «караул» меня попросит крикнуть.
В деревне ложились с петухами, а измученные путники легли с курами. Мрак на этот раз заснул едва ли не раньше других, в деревне – не в чужой степи. Сквозь щели в крыше падал слабый лунный свет, изредка его перечеркивали стремительные тени. Лиска заснула последней, меч положила подле себя обнаженным.
Мрак среди ночи поднялся, неслышно выскользнул из сарая. Узкий серп в небе блистал нестерпимо ярко, угольно-черные тени казались почти твердыми. Мрак потихоньку тронулся через двор.
– Что там? – спросил тихий голос из темноты.
– Спи, глупая, – сказал Мрак настойчивым шепотом, он раздосадовал, что его охотничий шаг все-таки услышали. – Спи!
Когда вышел на крыльцо, сзади скрипнула половица. Через мгновение Лиска, уже одетая, возникла рядом. На поясе болтался легкий меч.
– Что ты почуял?
– Песни, – ответил Мрак коротко.
Пошел вдоль домов, держась в тени. Сзади шагов не слышно, но знал, что Лиска, как лесной зверек, идет сзади. Она ходила так, что даже его чуткое ухо не ловило ни шороха, ни шелеста.
Ближе к околице голоса стали слышнее. Молодые парни и девки пели красивыми чистыми голосами. Лиска ощутила, что внутри начала разливаться странная теплота. Взглянула на Мрака, поразилась: лицо оборотня преобразилось, от него шел чистый свет, и словно стал выше ростом и двигался, едва касаясь земли.
На берегу речушки сидели с дюжину молодых парней и девок. Пели самозабвенно, во весь голос, обнявшись за плечи и раскачиваясь. Двое-трое лишь подпевали, не зная всех слов, одна девка не выдержала, пошла в пляс, вскоре вскочили два парня, закружились, притопывая и прихлопывая.
– Чего мы встали среди ночи? – спросила Лиска недоумевающе.
– Мне надо, – огрызнулся Мрак. – А ты зачем?
– Я пошла за тобой. Ты ведь зря не поднимешься!
– Они поют… песни Тарха.
– Нашего дурака?
– Ну, он не совсем дурак… просто иначе думает.
