с травами. Под мохнатыми бровями Старика блеснули лиловые искорки. Перевел взгляд на Таргитая – брови вовсе полезли на лоб. Поглядел на Лиску – нижняя челюсть пошла вниз. Мрак горестно вздохнул: Старик есть Старик. Да еще с деревьями жил! У девки ни кожи, ни мяса – взяться не за что, а он глаз оторвать не может.
– Зайдите, – сказал Старик. – В жилище.
Мрак шагнул первым, отпихнув Олега: двое не поместятся. Старик верно назвал свою конуру жилищем: ни домом, ни хатой, ни даже шалашом не назвать сплетение живых веток. Корнями уходят в землю, по листьям грузно ползают жуки, скачут кузнечики, а крупные, как лягушки, шмели остервенело роются в цветах.
Под стеной врыто в землю Зеркало в рост человека. Бронзовая рама потемнела, ее исклевали крохотные оспины. Мрак удивленно покосился на Старика. Мороз пошел по спине: в темной поверхности отразилось звездное небо. От Зеркала несло холодом, словно из окна, отворенного в зимнюю ночь.
– Стань вон тут, – велел Старик.
Он раздвинул ветки в крыше. Ослепительно яркий, словно в Песках, солнечный луч упал на гостя. Мрак вытягивал шею, но Зеркало установлено так, что он видел все ту же звездную ночь. Старик что-то зрел, обеими руками слегка шевелил раму, долго двигал головой, как сова, что высматривает добычу. Лицо дрогнуло, он отвел взгляд.
– Ну… говорят, герои для того и рождаются, чтобы славно… Тебе совсем мало осталось, герой с секирой. Даже в сравнении с твоими спутниками.
Мрак хмыкнул:
– Еще бы, они ж моложе!
Ухмылка исчезла, а темное, обожженное морозами и ветрами лицо заметно посерело.
Таргитай, повинуясь своей доброте, отпихнул Мрака и торопливо встал на его место:
– А я? Скажи обо мне!
Колдун всматривался долго, а когда поднял взор, в глазах стояло безмерное удивление.
– Чуден и нелеп белый свет… Либо Род спятил, когда творил, либо пора уже сейчас старый уничтожить, а новый сотворить…
Таргитай еще хлопал глазами, стараясь понять мудрые слова, когда сзади нетерпеливо пихнул Олег:
– Отойди-ка. Важнее всего сейчас узнать, что могу я.
На этот раз колдуна уговаривать не пришлось: необычное, что увидел во Мраке и Таргитае, заставило снова прильнуть к Зеркалу.
– Повернись… Подними руки… Та-а-а-ак… Поставь руки на пояс и задержи дыхание…
Он отпрянул, словно получил копытом между глаз, смотрел потрясенно.
– Еще чуднее… То ли Зеркало от древности искажает, то ли в тебе столько магии… Но жизнь твоя безрадостна, волхв. Тебя гложет страшный голод, неведомый твоим спутникам. Этот голод утолить невозможно, даже если приникнешь к этому столу яств и локтями отодвинешь всех… И сколько бы ни жрякал, голод лишь разгорится. А сожрешь много!
Лиска извертелась, пока Олег выслушивал колдуна. Когда колдун умолк, едва не сшибла Олега с ног, оказалась на его месте:
– А я? Какова моя судьба?
Она дрожала от нетерпения, переступала с ноги на ногу. Колдун вытянул шею к Зеркалу, долго всматривался. Покряхтел, придвинулся вместе с лавкой, снова вытянул шею. Глаза медленно выпучивались, жилы на лбу вздулись.
– Ну? – спросила нетерпеливо.
– Погодь, – ответил колдун напряженно.
Снова всматривался, заглядывал сбоку, тыкался носом. От натуги был красный, как вареный рак. Наконец с шумом выдохнул, откинулся обессиленно. Голос мертвый от изнеможения:
– Женщина… тебя нет.
Лиска обиженно вскинула курносое личико:
– Почему это? Ты не туда смотрел.
– Я глядел всюду, – возразил колдун. – Но тебя нет на белом свете.
Олег осторожно вмешался:
– Я слышал, что такое Зеркало может показать судьбу любого человека на свете. Старого или молодого, женщины или парня…
– Оно показывало, – ответил колдун, с трудом поднялся на дрожащих ногах. – Вон отседова!.. Вы испортили мое чудо-Зеркало! Сто лет ни сучка ни задоринки…
Мрак поднялся с разочарованным видом:
– Найди новое, а этим кадушку с капустой накроешь.
Старик долго сидел, обхватив руками седую голову. Гости переминались, не решались нарушить благочестивое молчание. Наконец Старик вскинул голову, взгляд ясный, а голос твердый:
– Я сам отведу вас.
