положение для стрельбы.
А вот его пистолет уж точно заряжен. Эмблер услышал резкий звук выстрела, и пуля с визгом прошла над ухом. Либо везунчик, либо хороший стрелок, успел подумать Эмблер – полтора-два дюйма левее, и он был бы убит.
Метнувшись к ступенькам на южной стороне плазы, Эмблер успел заметить, как торговец орешками, запаниковав, врезался тележкой в охранника. Да так удачно, что сбил того с ног. Эмблер услышал раздраженный крик и металлический стук упавшего на бетон пистолета.
Еще один показательный эпизод: случайный свидетель никогда бы не бросился туда, где стреляют. Следовательно, торговец тоже участник разыгранного здесь спектакля.
Эмблер услышал рев мотоцикла раньше, чем увидел выскочивший словно ниоткуда мощный черный «Дукати-Монстр». Лицо мотоциклиста закрывал щиток шлема.
Друг или враг?
– Садись! – крикнул парень в шлеме, притормозив, но не останавливаясь.
Эмблер не заставил просить себя дважды и прыгнул на заднее сиденье. В следующее мгновение «Дукати» с ревом сорвался с места. Времени анализировать не было – он знал, что должен довериться инстинкту.
– Держись крепче! – снова крикнул мотоциклист, поворачивая к ступенькам на другой стороне плазы. Эмблера подбросило.
Пешеходы на тротуаре с воплями рассыпались перед черным чудовищем. Парень в шлеме, однако, знал, что делает, и уже через несколько секунд мотоцикл влился в поток движения, проскользнув мимо мусоровоза, такси и фургончика Единой почтовой службы. Миновав два квартала, мотоциклист бросил взгляд в зеркальце заднего вида и, убедившись в отсутствии полиции, свернул на Дуэйн-стрит и остановился рядом с припаркованным у тротуара лимузином.
Это был темно-красный «Бентли» с водителем, как успел заметить Эмблер, в оливкового цвета ливрее. Дверца приглашающе открылась, и он быстро прыгнул на мягкое кожаное сиденье. Лимузин оказался полностью звуконепроницаемым – стоило дверце неторопливо, с достоинством закрыться, как городской шум моментально исчез. Просторный салон был устроен таким образом, чтобы пассажир мог не беспокоиться по поводу заглядывающих в машину любопытных пешеходов или мотоциклистов.
Тем не менее, вопреки ощущению отрезанности от мира, Эмблер был не один. Рядом с ним сидел мужчина, который, открыв окошечко в стеклянной перегородке, негромко обратился к водителю на странно звучащем языке.
Эмблер уже внимательнее посмотрел на шофера: грязные русые волосы, угловатое лицо, ничего примечательного. Лимузин плавно тронулся с места. Пассажир повернулся к Эмблеру и приветствовал его добродушным «Хелло».
И только тогда Эмблер понял, что знает этого человека. Так вот, оказывается, кого имел в виду Аркадий.
Крупный, полный мужчина лет шестидесяти с небольшим, лысый, если не считать рыжеватого пуха за ушами и на затылке. Осирис и в те времена, когда они работали в Подразделении политической стабилизации, не отличался стройной фигурой, но был удивительно легок на ногу и подвижен, учитывая его физический недостаток.
– Давно не виделись, – сказал Эмблер.
Осирис слегка повернул голову на голос и улыбнулся. Его голубые, слегка затуманенные глаза смотрели чуть в сторону.
– Да, не виделись давненько, – согласился он. Слепой от рождения, Осирис настолько умело ориентировался в обстановке, что слепота его часто оставалась незамеченной.
Воспринимая свет, текстуру одежды, шумы, он постоянно переводил тактильные и звуковые ощущения в зрительные образы. Впрочем, он вообще был настоящим талантом. Другого такого блистательного лингвиста Отдел консульских операций в своем штате просто не имел. Будучи экспертом по основным языкам, он знал десятки других, включая малоизвестные диалекты, и разбирался в сотне региональных акцентов. Осирис мог легко определить, родился немец в Дрездене или Лейпциге, Гессене или Тюрингии, различал около тридцати разных оттенков «уличного» арабского. В странах третьего мира, где на небольшой территории группировалось множество языков – например, в Нигерии, – умения Осириса оказывались поистине бесценными. Он мог прослушать запись, над которой неделю бились специалисты африканского отдела Госдепартамента, и мгновенно изложить суть какого-нибудь скорострельного монолога.
– Боюсь, наш водитель не владеет английским, – сказал человек, которого Эмблер знал только по оперативному псевдониму. – Зато по-албански говорит как король. Думаю, большинство соотечественников сочли бы его несколько жеманным. – Осирис нажал кнопку, и в разделительной перегородке открылся мини-бар, из которого он уверенно, без малейших колебаний, взял бутылку минеральной воды и разлил ее по двум стаканам. Эмблер взял свой. Осирис, выждав секундную паузу, свой. – Приношу извинения за дурацкий спектакль. Не сомневаюсь, что вам не составило труда во всем разобраться. Моим работодателям хотелось убедиться, что вы не подстава. Хотя с рекомендациями они успели ознакомиться.
Эмблер кивнул. Он и сам уже пришел к такому же выводу. Все случившееся на плазе было проверкой: люди, вышедшие на него, хотели убедиться в том, что он действительно выстрелит в человека, которого ему представили как правительственного агента. Оперативник, состоящий на государственной службе, никогда бы такого не сделал.
– Что «объект»? Парень в куртке «Янкиз»? Что с ним?
– Не знаю. К нам он не имеет никакого отношения. Федералы затеяли какое-то расследование махинаций в строительном бизнесе, а ваш герой согласился дать показания. Если вам показалось, что он напуган, то так оно и есть. С ним многие хотели бы встретиться и поговорить по душам. Но только не мы.
– Аркадий этого не знал.
– Аркадий передал вам то, что ему сказали мы. Человек мнит себя игроком и не догадывается, что его используют вслепую. – Осирис рассмеялся. – Я солгал ему, он солгал вам, но ложь прошла, потому что он верил в то, что говорил.
– Ценное уточнение. Откуда же мне знать, что вы не солгали и в чем-то другом? – Он посмотрел в зеркало заднего вида и снова испытал странное ощущение раздвоенности: рядом с полным, одутловатым Осирисом сидел человек, узнать которого Эмблер сразу не смог. Короткие каштановые волосы, голубые глаза и лицо…
…симметричное, даже симпатичное, если бы не проступающая в чертах жестокость. Чужое лицо. И в то же время свое.
Лицо, которое Эмблер впервые увидел в мотеле и при виде которого у него до сих пор стыла кровь.
– Ответить на ваш вопрос в такой его постановке я не в состоянии, – медленно произнес Осирис. Его голубые глаза невидяще смотрели на Эмблера. – Так что доверьтесь инстинктам. Разве не так вы всегда поступаете?
Эмблер с трудом сглотнул, перевел дыхание и повернулся к слепому оперативнику.
– Тогда контрольный вопрос. Вы знаете, как меня зовут?
– Сколько раз мы с вами работали вместе? Три, четыре? После стольких лет знакомства… Таркин. Настоящее имя Генри Найберг…
– Найберг еще один псевдоним, – оборвал его Эмблер. – Я им воспользовался пару раз. Итак, мое настоящее имя?
– А вот теперь вы похожи на сутенера с Девятой авеню, – протянул Осирис, переключаясь на насмешливый тон. – «Как меня зовут, брат?» «Кто твой папаша?» Послушайте, я понимаю, что у вас есть вопросы. Но я не справочная. У меня нет ответов на
– Почему же?
Невидящие мутно-голубые глаза Осириса казались странно живыми под бледными, почти поросячьими бровями.
– Потому что некоторые ответы вне сферы моей компетенции.
