разговаривали. Да, я знаю, что она любит вас, что всегда любила только вас. Жоэль… У нас с ней было по-другому. Не всерьез. Я не рассчитываю, что вы поймете или простите, но должен сказать…
– Мсье Дешен, – оборвал его Эмблер, – я не имею к Жоэль ни малейшего отношения. Мой визит никоим образом не связан с вашей личной жизнью.
– Но тогда…
– Но он имеет прямое и непосредственное отношение к вашей профессиональной деятельности. К вашей тайной жизни. Вот где есть по-настоящему
Теперь лицо чиновника выражало совершенно искреннее, неподдельное недоумение. Может быть, Дешен плохо понимал английский? Может, он пропустил какой-то нюанс, неправильно что-то истолковал?
–
Дешен ответил на английском.
– Моя роль в распространении атомного оружия прекрасно известна и не является тайной. Я всегда боролся против этого. Вы… – Он замолчал и снова вдруг насторожился. – Какой-то бандит врывается в мою квартиру, пугает меня пистолетом, и я еще должен давать отчет о своей работе? Кто вас послал? Кто вы такой? В чем, черт возьми, дело? Как это все называется?
– Назовите, как хотите, но либо вы ответите на мои вопросы, либо замолчите навсегда. Игры закончились.
Дешен прищурился.
– Так вас послали «Аксьон де Франсез»? – спросил он, имея в виду организацию активистов за безъядерный мир. – Вы хотя бы представляете, насколько это непродуктивно? Вы ведете себя так, словно
– Ближе к делу! – рявкнул Эмблер. – Расскажите мне о вашей встрече в Женеве с доктором Абдуллой Аламуди прошлой весной.
Чиновник недоуменно уставился на гостя.
– О чем вы?
– Здесь я задаю вопросы! Хотите сказать, что не знаете, кто такой доктор Аламуди?
– Конечно, знаю! – с видом оскорбленного достоинства ответил Дешен. – Вы, по-видимому, имеете в виду ливийского физика, имя которого значится в нашем «черном» списке. У нас есть основания считать, что он вовлечен в программу разработки секретных видов оружия, которую финансируют некоторые арабские страны.
– Тогда почему генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии встречается с таким человеком?
– Действительно, почему? – фыркнул француз. – Скорее мышь встретится с кошкой, чем Аламуди со мной.
И снова Эмблер не распознал признаков неискренности.
– И как вы объясните вашу прошлогоднюю поездку в Хараре?
– У меня нет объяснений.
– Ну, вот мы и сдвинулись с мертвой точки.
– У меня нет объяснений, потому что я никогда не был в Хараре.
– Никогда? – Эмблер не сводил глаз с Дешена.
– Никогда, – упрямо повторил француз. – Откуда у вас такая информация? Кто снабдил вас таким враньем? Я должен знать. – Он помолчал. – И все же «Аксьон де Франсез», да? – По его губам скользнула лукавая усмешка. – Когда-то они сослужили хорошую службу. Считают меня перебежчиком. Они во всем сомневаются, ничему не верят. А ведь чтобы узнать мою точку зрения, выяснить, где я был и что делал, достаточно включить радио или развернуть газету.
– Слова не всегда соответствуют делам.
–
– Я не из «Аксьон де Франсез», – ответил Эмблер.
Дешен посмотрел на пистолет в руке гостя.
– Нет. Конечно, нет, – медленно сказал он. – Эти ксенофобы никогда бы не доверили важное дело американцу. Тогда вы из… ЦРУ? Кто еще может так напортачить. – Эмблер понимал, чиновник пытается удержать под контролем эмоции и одновременно успокоить незнакомца, чье оружие направлено ему в живот. И все же верх брали чувства. – Передайте вашим хозяевам, пусть для начала соберут правдивое досье. Потому что именно пренебрежение правдой со стороны западных стран и составляет величайшую из угроз, с которыми столкнулся современный мир. И Америка здесь не исключение: она главный нарушитель.
– Не припоминаю, чтобы вы демонстрировали такую откровенность, выступая перед Советом Безопасности ООН, – иронично заметил Эмблер.
– Мои доклады в ООН – это перечисление фактов. Риторику я оставляю другим. Но и одних голых фактов вполне достаточно. Северная Корея располагает количеством плутония, которого хватит на несколько атомных зарядов. То же и Иран. Более двадцати государств имеют в своем распоряжении так называемые реакторы для исследовательских целей, на которых можно проводить обогащение урана. Сотни атомных бомб хранятся на складах, которые практически не охраняются. Да что говорить! Шелковую блузку в каком- нибудь универмаге стерегут лучше, чем русские свои атомные боеголовки. Вот вам моральная деградация. Мир должен был бы ужаснуться, а вы делаете вид, что все в порядке! – Дешен тяжело дышал, лицо его раскраснелось от злости, от недавнего страха осталось разве что воспоминание.
Открытие потрясло Эмблера: сомневаться в искренности чиновника означало не доверять самому себе.
Если так, то Дешена подставили.
Но кто?
Фентон? Или тот, кто передал Фентону сфальсифицированное досье? Куда уходят корни интриги? И что за ней стоит?
Кто? Почему? Вопросы, вопросы… Но если кто и мог помочь Эмблеру найти ответы, этим человеком определенно был не Дешен.
Выглянув в окно, Эмблер увидел идущую к дому миниатюрную темноволосую женщину. Жоэль.
– В квартирах наверху кто-нибудь есть? – спросил он.
– Соседи на работе. Раньше шести они не вернутся. Но у меня все равно нет ключа. И Жоэль…
– Боюсь, разговор еще не закончен. Я бы предпочел обойтись без Жоэль. Если только у вас нет возражений…
Дешен кивнул.
Держа пистолет в руке, Эмблер последовал за французом вверх по лестнице. Дверь действительно была заперта на ключ, но непреодолимым препятствием не выглядела – замок с мелким латунным язычком едва держался в трухлявом дереве. Эмблер резко ударил по ней ногой, и она с сухим треском подалась. Жоэль, наверно, уже была на нижней площадке. Отсутствие любовника ее, конечно, удивит, но объяснение придумать нетрудно, и в конце концов, решил Эмблер, пусть Дешен выпутывается сам.
Квартира на четвертом этаже выглядела почти необитаемой: овальный джутовый коврик на полу, кое- какая видавшая виды мебель – такая не нашла бы спроса и на блошином рынке.
– Предположим, – тихо заговорил Эмблер, – меня снабдили неверной информацией. Предположим, у вас есть враги, которые хотят вас подставить. Вопрос:
– Я бы сформулировал его иначе: почему бы тебе, черт возьми, не убраться отсюда и не оставить меня в покое, – холодно, едва сдерживая ярость, ответил Дешен. Он уже решил, что опасность миновала и что стрелять в него никто не станет. По крайней мере сейчас. – Мой вопрос звучит так: почему ты размахиваешь передо мной пистолетом? Хочешь знать, кто мои враги? Так посмотри в зеркало, ты, ковбой американский! Ты – мой враг!
