Предупреждение Эмблера

учли все параметры. Все параметры.

– В любую операцию всегда вовлечены люди, – с ноткой вызова заговорил Эмблер. – А люди никогда не ведут себя абсолютно предсказуемо. Человеческий фактор измерить нельзя, Кастон. По крайней мере, с высокой точностью. Таким, как вы, это не понять.

– А таким, как вы, никогда не понять…

– Мальчики, – вмешалась Лорел, нетерпеливо постукивая пальцем по газете. – Мальчики. Здесь сказано, что он выступает в Давосе завтра в пять часов дня. У нас меньше двадцати четырех часов.

– Боже! – вздохнул Эмблер.

Лорел перевела взгляд с Эмблера на Кастона и обратно.

– Разве мы не можем кого-нибудь предупредить?

– Поверь мне, они все предусмотрели, – ответил оперативник. – Подготовка шла на очень высоком уровне. Председатель получал столько угроз, что на предупреждения уже никто не обращает внимания. Новая опасность? В этом нет ничего нового. И Лю Ань не желает больше принимать меры предосторожности. Иначе он остался бы дома.

Лорел в отчаянии всплеснула руками.

– Но вы же можете объяснить, что на этот раз все по-другому, что опасность реальна?

Кастон посмотрел на нее исподлобья и кивнул.

– Я так и сделаю. Уверен, меня послушают. – Он повернулся к оперативнику: – Вы действительно полагаете, что сможете опознать киллера?

– Да, – просто ответил Эмблер. – Думаю, они планировали привлечь меня к этой работе. Но вы, конечно, правы: Фентон не работает без надежной страховки. Теперь задание передано дублеру. А взяли этого дублера из того же питомника.

Некоторое время все трое молчали.

– И даже если он не оттуда, – неуверенно заговорила Лорел, – ты все равно сумеешь его обнаружить. Ты же делал нечто подобное раньше… у тебя ведь дар.

– Да, я делал нечто подобное, – не стал отрицать Эмблер. – Просто ставки никогда еще не были так высоки. Но ведь выбирать не приходится, верно? Что еще нам остается?

Лорел вдруг вспыхнула.

– Ты никому ничего не должен, Хэл! Не каждому же быть героем. Давай просто… исчезнем? Уйдем в сторону?

– Ты и вправду этого хочешь?

– Да! – выпалила она и тут же еле слышно прошептала: – Нет. – В глазах у нее блеснули слезы. – Я не знаю. Не знаю. Но куда идешь ты, туда пойду и я. Без тебя мне не выжить. Ты же знаешь.

Эмблер шагнул к ней, привлек к себе и крепко обнял.

– Хорошо, – тихо проговорил он. – Хорошо.

Кастон отвернулся от окна.

– Вы хоть представляете, как это можно сделать?

– Конечно, – нарочито бодро ответил Эмблер.

Аудитор опустился в горчичного цвета кресло и в упор посмотрел на оперативника.

– Тогда позвольте кое-что уточнить. У вас менее двадцати четырех часов, чтобы ускользнуть от ищеек ГСУ и вашего любимого ППС, пробраться в Швейцарию, проникнуть в охраняемый комплекс, где собралась мировая элита, и идентифицировать убийцу, прежде чем он нанесет удар.

Эмблер кивнул.

– Что ж, тогда я скажу вам кое-что еще. – Кастон скептически вскинул бровь. – Это будет не так легко, как вам могло показаться.

Часть IV

Глава 29

Когда очередной дорожный знак сообщил, что до швейцарской границы осталось тридцать километров, Эмблер свернул с автострады на узкую местную дорогу. Он не знал, следили за ним или нет, но, хотя явных признаков наблюдения не обнаружилось, элементарное чувство осмотрительности подсказывало, что проходить паспортный контроль ему, человеку, едущему на арендованном «Опеле», небезопасно.

Лорел Холланд и Клейтон Кастон отправились в Цюрих по железной дороге, на скоростном поезде, который должен был прибыть к месту назначения через шесть часов. Из Цюриха до Давоса они планировали добраться на автобусе – еще два часа. Железнодорожное сообщение пользовалось здесь большой популярностью, путешествовали они порознь, так что никаких проблем Эмблер для них не видел. Да и не на них охотились оперативники Консульских операций и агенты Стратегических услуг, безликие и безымянные враги, коим не было числа. Выбрав массовый вид транспорта, Эмблер, несомненно, попал бы в раскинутую ими сеть. Так что оставалось одно: сесть в машину и попытаться затеряться среди тысяч автомобилей, движущихся по Солнечной автостраде. Пока все шло хорошо, но Эмблер понимал, что самый опасный пункт еще впереди – пересечение границы. Швейцария упрямо держалась в стороне от европейской интеграции, так что никаких послаблений на контрольно-пропускном пункте он не ожидал.

В городке Кольмар ему посчастливилось найти водителя, который, увидев перед собой веер соблазнительных купюр, согласился подбросить путника до деревушки Сен-Мартен по ту сторону границы. Звали шофера Люк. Это был невысокий малый с плечами заядлого любителя боулинга, грязными, слипшимися волосами и запахом немытого тела – любопытной смесью древесных опилок, прогорклого масла и навоза, – который упрямо перебарывал густой аромат цветочного одеколона. При всем том Люк подкупил Эмблера прямотой и бесхитростностью, которые, в сочетании с жадностью, внушали доверие.

Едва они тронулись, как Эмблер опустил стекло, впустив в кабину морозный утренний воздух. Дорожная сумка лежала рядом, на сиденье.

– А не замерзнешь? – поинтересовался шофер, похоже, даже не чувствовавший удушающей вони. – Не лето все-таки, mon frere. Как говорят у вас в Америке, свежее, чем в заднице бурильщика.

– Порядок, – вежливо ответил Эмблер. – По крайней мере, не усну. – Он застегнул «молнию» на зимней куртке, купленной специально с расчетом на возможные экстремальные условия.

До приграничного городка Сен-Моранси оставалось семь миль, когда Эмблер снова ощутил позыв неясного беспокойства. Что это? Обычная паранойя? Или… Кое-какие основания для тревоги все же были, хотя и весьма неопределенные. Джип, упрямо держащийся за ними на одной и той же дистанции. Вертолет, ни с того ни с сего появившийся в небе в неурочный час. Эмблер знал, что мозг человека в режиме повышенной бдительности фиксирует малейшие несоответствия даже в самых, казалось бы, обычных ситуациях. Но какое из этих несоответствий имеет отношение к нему?

В паре миль от швейцарской границы он обратил внимание на голубой фургон со знакомыми номерами – они уже попадались ему на глаза. Или опять разыгралось воображение? Солнце еще не встало, и рассмотреть лицо водителя было невозможно. Эмблер попросил Люка сбросить скорость – голубой фургон отреагировал почти мгновенно, держась на том же расстоянии, гораздо большем, чем диктовали соображения безопасности. Беспокойство переросло в тревогу. Он понимал, что должен довериться инстинкту, чутью. Сюда нас вера привела. Именно вера, вера в себя, спасала его до сих пор в самых невероятных ситуациях. Колебаться нельзя. Нужно признать и принять правду, какой бы неприятной она ни была.

Его нашли.

Над горизонтом протянулась красная полоска, но температура воздуха оставалась низкой, как в морозильнике. Эмблер сказал Люку, что передумал и решил прогуляться по холодку пешком. Что? Да, отсюда, прекрасное место, верно?

Некоторое количество денежных знаков снизило откровенную подозрительность до кислого скептицизма. Люк знал, что изображать святую простоту от него не требуется, но если объяснение и не выдерживало критики, то купюры ни малейших сомнений не вызывали. Он не протестовал. Скорее наоборот, получал удовольствие от игры. Мало ли почему кому-то не хочется проходить пограничный контроль. Может, человек не желает платить непомерный таможенный сбор, которым эти швейцарцы обложили «предметы